Чертова дюжина - [2]

 Была хмурая, поздняя и дождливая осень. За окнами давно стемнело. Нас отправили в спальную комнату, строго предупредив, что подъем ровно в шесть утра. Я незаметно подошел к сопровождающему нас десантнику и отвел его чуть в сторону.

 - Брат, ты случайно не знаешь, во сколько у нас самолет?

 - Не положено, дух, - он начал было высокомерно отворачиваться.

 - Брат, мне надо мать и бабу еще хоть раз увидеть... - и банкнота зеленого цвета исчезла в его кармане.

 - Короче... - сержант подозрительно огляделся, - ты это... никому, а то мне труба. Самолет из Внуково, рейс в 14.20. Отсюда поедем часов в десять утра. Так значит, никому, иначе в части... - и он быстро отошел.

 Я понимающе кивнул головой и отправился в туалет. Зайдя в кабинку, достал из-за пазухи похожий на компьютерную игрушку сотовый телефон, закурил и набрал хорошо знакомый номер.

 - Привет, - начал я, - у меня все нормально, не волнуйтесь... Команда обычная, человек сорок. Разместили нас на третьем этаже, в комнате 34. Готовимся спать. Рейс завтра из Внуково, в 14.20. От ГСП отъезжаем часов в десять утра. Вы там все рассчитайте, - я сделал пару глубоких затяжек и переспросил, - в час? Хорошо, буду ждать.

 Спрятав телефон и спустив воду, я вернулся в спальную комнату. Призывники уныло играли в карты и вздыхали: “Сейчас бы выпить! Так, гады, всех обыскали!..”.

 - Отцы, в час ночи все будет доставлено, - объявил я, вызвав, как и ожидал, бурю восторга. Оживились даже два сержанта.

 - Подполковник не придет ночью проверять? - осведомился я у них.

 - На фиг ему это надо! Он со своими бухать будет, - рассмеялись они, чем успокоили меня окончательно.

 Вот и час ночи. Мы распахнули окно. Из потайного кармашка в лямке рюкзака я вытянул длинную веревку и спустил ее вниз.

 Внизу дернули три раза, что означало “Порядок”, а потом еще два - “Поднимай”. Мы втащили в окно увесистую коробку. Крепкое баночного пиво и алкогольные коктейли, лимонад для непьющих (которых не оказалось), несколько пачек орешков для отбития запаха утреннего перегара, пара блоков жвачки, шоколадки и множество других вкусных вещей. Народ возбужденно шикал и жал мне руки.

 - Пацаны! Кто его знает, когда в следующий раз погулять придется. А раз уж есть у меня возможность достать здесь бухло, грех было ей не воспользоваться, - я открыл банку джина с тоником и сделал изрядный глоток.

 - Жить в части нормально будешь, солдат, - подмигнув, пообещал мне один из десантников.

 Его напарник глотнул пива и подтвердил:

 - Все будет ништяк, зема!

 - Сладкое на завтра, а бухло надо допить сегодня, - я широко улыбнулся и сделал еще один глоток.

 Ночная гулянка началась, из сумок извлекалась взятая из дома еда, мы оживленно болтали и курили в окно. Сержанты живописно рассказывали, что в нашей будущей части можно, а чего нельзя.

 Наконец, пиво благополучно допито, а пустые банки надежно припрятаны. Казалось бы, прошла всего минута и вот он - первый армейский подъем. Я был внимателен и поэтому слышал, как призывники кидали взгляды в мою сторону и шептали: “Клевый парень, на ГСП бухать достал!”, “Ну! Пацан что надо! Надо в части его держаться!”

 Похоже, такое мнение было единодушным. Что ж, неплохо, я всегда считал, что для плодотворного общения прежде всего нужно завоевать доверие.

 После завтрака нас разместили на тюфяках в одном из модулей. Велели ждать. Кто-то занял очередь к телефонам-автоматам, некоторые смотрели телевизор, другие дремали сидя - лежать было не положено. Примерно в десять утра раздалась команда, мы подхватили сумки и, пройдя под моросящим осенним дождиком, построились перед “Икарусом”. Автобус должен был отвести нас в аэропорт.

 Я расположился в самом конце салона. Раскрыл рюкзак и пустил по автобусу шоколадки, жвачки, конфетки в огромном количестве и богатом ассортименте. Словом, все и на любой вкус: “Налетай, мужики, в части уже не вам достанутся!”

 Мужики два раза просить себя не заставляли.

 - Сроду сладкого не ел, а тут еще до части доехать не успел, как уже захотелось, - удивлялся один из призывников, - что армия с людьми делает!

 - В армии все жрать научишься, - нравоучительно ответил ему сержант, засовывая в рот целый шоколадный батончик.

 Я протянул шоколадную конфетку с ликером своему соседу, здоровяку Филиппу.

 - Спасибо, у меня и своих полно, - поблагодарил он меня, жуя сразу две сливочные помадки, - я сладкое люблю, запасся на дорожку.

 - Свои, так свои, - пробормотал я.

 - Прощайтесь с Москвой, сынки, - проговорил подполковник, поглядывая в окно, - глядишь, служить хорошо будете, в отпуск через год поедете.

 Автобус проехал Ленинский проспект и катил теперь по шоссе, со всех сторон окруженному лесом. Все, за исключением меня, шофера, подполковника и здоровяка Филиппа уснули в неестественных позах. Головы их бессильно свесились, а из полуоткрытых ртов текла слюна.

 Вчера, кроме всего прочего, мне передали и мощный электрошокер. Его-то я и достал. Здоровяк Филипп дернулся и уткнулся в сиденье перед собой. Я направился к подполковнику и склонился над ним, как бы спрашивая о чем-то. Подполковник охнул и медленно завалился в проход между сиденьями.