Чертов крест: Испанская мистическая проза XIX — начала XX века - [78]
— Этот злодей, если и придет за тобой, не сможет увести тебя отсюда. Ты под защитой моего дома, девушка!
Вокруг раздались голоса, восхваляющие мою бабушку. Девушка с почернелым лицом поблагодарила ее смиренно и уселась у ограды дворика, покрыв голову. Вдали звучали голоса сборщиков винограда. Длинная вереница повозок тянулась по дороге. Босоногие, раскрасневшиеся девушки шли впереди, погоняя золотистых волов. Другие же ехали, стоя в кувшинах, губы их, красные от виноградного сока, смеялись и пели. Повозки медленно въезжали в усадьбу. Вслед за последней повозкой во двор вошел какой-то нищий, весь в лохмотьях. Он был крепкого сложения, с волосатой грудью. Девушка с почернелым лицом, прикрывшая голову юбкой, вскочила, словно угадав его появление. Она вся дрожала, лицо побледнело, помертвело.
— Проклятый еретик, нечистая сила привела тебя к этому порогу! Перестаньте смеяться, уста сатаны!
Мужчина неподвижно стоял в воротах. Украдкой он окинул взглядом все вокруг и, вновь уставившись в землю, взмолился:
— Подайте воды испить бедному путнику!
Девушка закричала:
— Вот он, Милон из Арнойи, он с вами и говорит. Вот он, перед вами! Чтоб тебе околеть от жажды, пес бешеный, Милон из Арнойи!
Все вокруг замолчали. Женщины смотрели на нищего, разбираемые тревожным любопытством, а мужчины подозрительно. Иные схватились за стрекала.[124] На крыльце моя бабушка, оставив руку Микаэлы, на которую она опиралась, выпрямилась, сухая и решительная, подбородок ее все дрожал. Послышался ее властный голос:
— Дайте ему напиться, и пусть уходит.
Милон из Арнойи чуть приподнял свою упрямую голову:
— Мисия Долорес, эта женщина — моя погибель. Она не может сказать обо мне худого слова. Расскажи всю правду, Гайтана.
Девушка с почернелым лицом заломила руки:
— Будь проклят ты, искуситель! Будь проклят!
Глубоко сидящие и потухшие глаза бабушки зажглись пламенем гнева.
— Эй, слуги, вышвырните этого злодея за порог моего дома!
Ремихио из Беало и Педро эль Арнело направились было к калитке, но нищий остановил их, заговорив плаксиво и зловеще:
— Погодите, я и сам уйду! Волки меж собой живут как братья, а люди как звери.
Он ушел. А девушка с почернелым лицом, упав, извивалась на земле. Пена проступила у нее на губах, и сборщицы винограда окружили ее и удерживали ее руки, чтобы она не разорвала на себе одежды. Серенин де Бреталь принес из колодца воды. Уже Микаэла Пригожая подошла к ней с четками, и в это самое мгновение со стороны дороги послышался истошный вопль Милона из Арнойи. Вопль, напоминавший вой дикого зверя, и девушка с почернелым лицом, услышав его, вскочила на ноги, прежде чем до нее дотронулись освященными четками. На губах ее запеклась пена, сквозь лохмотья проглядывало сведенное судорогами тело, и, громко взвыв, она проскользнула между повозок и исчезла. Все поспешили к калитке и увидели, как она подбегает к Милону из Арнойи. Рассказывали потом, что беглый, схватив ее за косы, дотащил до пещеры в горах, а некоторые говорили, что почувствовали тогда в воздухе крылья сатаны. Я же, когда стемнело и взошла луна, увидел только, что на нашем кипарисе сидит филин.
Антонио МАЧАДО
ДОН НИКТО В СТОЛИЧНОМ ГРАДЕ
(Набросок комедии в трех действиях, созданный Хуаном де Майреной)[125]
(перевод В. Андреева)
Важный сеньор. Клаудио, его слуга.
В. С.: Скажи, Клаудио, кто приходил сегодня утром?
К.: Некто, кто спрашивал вас.
В. С.: Но кто он?
К.: Некто.
В. С.: Он не сказал, как его зовут?
К.: Вот ведь девичья память! Он оставил визитку.
В. С. (читает): «Хосе Мариа Никто. Торговец». (К Клаудио.) Если придет еще раз — впусти.
Важный сеньор. Клаудио.
В. С.: Дон Хосе Мариа Никто не приходил?
К.: Нет, уверяю вас.
В. С.: И никто меня не спрашивал?
К.: Никто.
В. С.: Никто?
К.: Никто.
Важный сеньор. Клаудио. Туалетное зеркало; оно ведет себя так, как и описано в диалоге.
В. С.: Скажи, Клаудио, что это с зеркалом?
К.: А что с ним?
В. С.: Как только я подхожу посмотреться в него, оно начинает медленно поворачиваться ко мне своей деревянной изнанкой, видишь?
К.: И верно. Вот так фокус!
В. С.: А затем, взгляни, оно возвращается в обычное положение, но ведь никто к нему даже не прикасается. Попробуй-ка ты посмотреть в него.
К.: Оно неподвижно. Я смотрю, сеньор, в него, и оно не вертится. Теперь посмотрите в него опять вы.
В. С.: Стой неподвижно! Вот — снова! (Раздраженно.) Черт знает что такое!
К.: Да, ничего себе!
В. С.: Проклятие! (Охрипшим голосом.) Клаудио, кто приходил сегодня утром?
К.: Сегодня приходил дон Хосе Мариа Никто. Он ушел, не дождавшись вас, и сказал, что больше уже никогда не придет.
ПРИМЕЧАНИЯ
Поэт, прозаик, эссеист. Родом из Севильи. Одна из главных фигур испанского романтизма. При жизни Беккера его произведения печатались только в газетах и журналах. Через год после смерти литератора, благодаря стараниям друзей, был издан стихотворный сборник «Рифмы», сделавший его имя знаменитым сначала в испаноязычном мире, а затем и в других странах. В книге «Хуан де Майрена» Антонио Мачадо писал: «Поэзия Беккера — слово во времени, в необратимом времени Души, в котором нет ни причин, ни следствий… Кто-то очень верно сказал: „Беккер — это аккордеон, на котором играет ангел“. Согласен — ангел подлинной поэзии».
Подлинная фамилия этого замечательного писателя — Домингес Бастида, печатался же он под фамилией Беккер, второй, не переходящей к сыну частью отцовской фамилии. Родился он в Севилье, в семье давно обосновавшихся в Испании и уже забывших родной язык немцев. Рано осиротев, Беккер прожил короткую, полную лишений жизнь, которая стала таким же воплощением романтической отверженности, как и его стихи. Умер Г. А. Беккер в расцвете творческих сил от чахотки.Литературное наследие писателя невелико по объему, и большинство его произведений было опубликовано лишь посмертно.
Подлинная фамилия этого замечательного писателя — Домингес Бастида, печатался же он под фамилией Беккер, второй, не переходящей к сыну частью отцовской фамилии. Родился он в Севилье, в семье давно обосновавшихся в Испании и уже забывших родной язык немцев. Рано осиротев, Беккер прожил короткую, полную лишений жизнь, которая стала таким же воплощением романтической отверженности, как и его стихи. Умер Г. А. Беккер в расцвете творческих сил от чахотки.Литературное наследие писателя невелико по объему, и большинство его произведений было опубликовано лишь посмертно.
Австрия, Албания, Англия, Бельгия, Болгария, Венгрия, Германия, Греция, Дания, Ирландия, Исландия, Испания, Италия, Нидерланды, Норвегия, Польша, Португалия, Румыния, Финляндия, Франция, Чехословакия, Швейцария, Швеция, Югославия / Вступ. статья С. Небольсина.Составление: В. Богачева (Финляндия), И. Бочкаревой (Исландия), С. Беликовского (Франция), Е. Витковского (Австрия, Бельгия, Нидерланды, Швейцария), Н. Глен (Болгария), А. Дмитриева (Германия), И. Ивановой (Чехословакия), С. Ильинской (Греция), К. Ковальджи (Румыния), А. Романенко (Югославия, лужицкосербские поэты), О. Россиянова (Венгрия), Е. Ряузовой (Португалия), Ал. Сергеева (Дания, Норвегия, Швеция), Т. Серковой (Албания), Б. Стахеева (Польша), Н. Томашевского (Испания, Италия), Д. Урнова (Англия).Примечания: В. Вебера (Австрия, Швейцария), Т. Серковой (Албания), Л. Володарской (Англия, Ирландия), В. Белоусова (Бельгия, Нидерланды), В. Злыднева (Болгария), О. Россиянова (Венгрия), А. Гугнина (Германия), А. Романенко (лужицкосербские поэты, Югославия), С. Ильинской (Греция), Ал. Сергеева (Дания, Норвегия, Швеция), И. Бочкаревой (Исландия), А. Грибанова (Испания), Н. Котрелева (Италия), Б. Стахеева (Польша), Е. Ряузовой (Португалия), К. Ковальджи (Румыния), В. Богачева (Финляндия), Юл. Гинзбург (Франция), И. Ивановой (Чехословакия), К. Панас (к иллюстрациям).Авторы: Иоганн Майрхофер, Иосиф Христиан Цедлиц, Франц Грильпарцер, Николаус Ленау, Иоганн Непомук Фогль, Адальберт Штифтер, Анастазиус Грюн, Мориц Гартман, Роберт Хамерлинг, Мария фон Эбнер-Эшенбах, Фердинанд фон Саар, Иероним Де Рада, Зеф Серембе, Винченц Стратико, Наим Фрашери, Филипп Широка, Томас Гуд, Альфред Теннисон, Вильям Мейкпис Теккерей, Роберт Браунинг, Эмили Джейн Бронте, Эрнест Чарльз Джонс, Мэтью Арнольд, Данте Габриэль Россетти, Джордж Мередит, Вильям Моррис, Альджернон Чарльз Суинберн.
Подлинная фамилия этого замечательного писателя — Домингес Бастида, печатался же он под фамилией Беккер, второй, не переходящей к сыну частью отцовской фамилии. Родился он в Севилье, в семье давно обосновавшихся в Испании и уже забывших родной язык немцев. Рано осиротев, Беккер прожил короткую, полную лишений жизнь, которая стала таким же воплощением романтической отверженности, как и его стихи. Умер Г. А. Беккер в расцвете творческих сил от чахотки.Литературное наследие писателя невелико по объему, и большинство его произведений было опубликовано лишь посмертно.
Подлинная фамилия этого замечательного писателя — Домингес Бастида, печатался же он под фамилией Беккер, второй, не переходящей к сыну частью отцовской фамилии. Родился он в Севилье, в семье давно обосновавшихся в Испании и уже забывших родной язык немцев. Рано осиротев, Беккер прожил короткую, полную лишений жизнь, которая стала таким же воплощением романтической отверженности, как и его стихи. Умер Г. А. Беккер в расцвете творческих сил от чахотки.Литературное наследие писателя невелико по объему, и большинство его произведений было опубликовано лишь посмертно.
Подлинная фамилия этого замечательного писателя — Домингес Бастида, печатался же он под фамилией Беккер, второй, не переходящей к сыну частью отцовской фамилии. Родился он в Севилье, в семье давно обосновавшихся в Испании и уже забывших родной язык немцев. Рано осиротев, Беккер прожил короткую, полную лишений жизнь, которая стала таким же воплощением романтической отверженности, как и его стихи. Умер Г. А. Беккер в расцвете творческих сил от чахотки.Литературное наследие писателя невелико по объему, и большинство его произведений было опубликовано лишь посмертно.
Один из самых знаменитых откровенных романов фривольного XVIII века «Жюстина, или Несчастья добродетели» был опубликован в 1797 г. без указания имени автора — маркиза де Сада, человека, провозгласившего культ наслаждения в преддверии грозных социальных бурь.«Скандальная книга, ибо к ней не очень-то и возможно приблизиться, и никто не в состоянии предать ее гласности. Но и книга, которая к тому же показывает, что нет скандала без уважения и что там, где скандал чрезвычаен, уважение предельно. Кто более уважаем, чем де Сад? Еще и сегодня кто только свято не верит, что достаточно ему подержать в руках проклятое творение это, чтобы сбылось исполненное гордыни высказывание Руссо: „Обречена будет каждая девушка, которая прочтет одну-единственную страницу из этой книги“.
Роман «Шпиль» Уильяма Голдинга является, по мнению многих критиков, кульминацией его творчества как с точки зрения идейного содержания, так и художественного творчества. В этом романе, действие которого происходит в английском городе XIV века, реальность и миф переплетаются еще сильнее, чем в «Повелителе мух». В «Шпиле» Голдинг, лауреат Нобелевской премии, еще при жизни признанный классикой английской литературы, вновь обращается к сущности человеческой природы и проблеме зла.
Самый верный путь к творческому бессмертию — это писать с точки зрения вечности. Именно с этой позиции пишет свою прозу Чингиз Айтматов, классик русской и киргизской литературы, лауреат престижнейших премий. В 1980 г. публикация романа «И дольше века длится день…» (тогда он вышел под названием «Буранный полустанок») произвела фурор среди читающей публики, а за Чингизом Айтматовым окончательно закрепилось звание «властителя дум». Автор знаменитых произведений, переведенных на десятки мировых языков повестей-притч «Белый пароход», «Прощай, Гульсары!», «Пегий пес, бегущий краем моря», он создал тогда новое произведение, которое сегодня, спустя десятилетия, звучит трагически актуально и которое стало мостом к следующим притчам Ч.
В тихом городке живет славная провинциальная барышня, дочь священника, не очень юная, но необычайно заботливая и преданная дочь, честная, скромная и смешная. И вот однажды... Искушенный читатель догадывается – идиллия будет разрушена. Конечно. Это же Оруэлл.