Черта - [29]

В общем, не дают, не дают прохода…

Жадно всматриваюсь вдаль… на мою Киряеву.

Сидит в беседке, о чем-то шутит, разговаривает с девчонками… и лишь иногда бросает короткие взгляды на меня в ответ.

* * *

(Света)

Наконец-то все отстали от меня.

Тишина, и долгожданный покой.

Улеглась, улеглась на спину, раскинулась на столе, в беседке, руки в стороны…

… и отдалась воспоминаниям.

В голове, в сознании еще нет, нет полного понимания того, что произошло.

Обрывки, клочки эмоций, картинок, звуков… его слов.

Всё… как в тумане. И даже… иногда передергивает от мысли — что "то"… я выдумала;

причудилось, приснилось.

Правда? Ведь правда! Прошу, пусть будет правдой…

Навязчивый шелест травы…где-то сбоку, резкие, уверенные шаги по деревянным ступенькам.

И вдруг отозвался.

— Светуль, тебе плохо?

Нервно дернулась, обернулась.

— Привет, — взволновано прошептала. Милая, пристыженная улыбка мимо воли расплылась на губах — какое счастье его слышать, видеть… Быть рядом.

(несмело присел на лавочку)

— Свет, чего лежишь? Тебе плохо?

— Нет. Так… думаю кое о чем.

— Ясно, — смущенно улыбнулся.

Облокотился спиной на стол. Вид непринужденности, бессмысленный взгляд блуждает округ… теряясь в думах — тех, что уж слишком далеко, чтобы предугадать их суть.

— И где же крик? — наконец-то отозвалась я, ненавидя тишину. Ненавидя… миги, дурные, больные, пустые миги — без любимого звука, без родного, его голоса.

— А? Какой крик? — резко обернулся.

— Ну, мол, "я же проОосил ногами на лавочку не станОвиться!!"

Рассмеялся с моих кривляний, добродушно рассмеялся. Ласковый взгляд скользнул от глаз к губам… и замер.

— Ну, ты же не на лавочке сейчас, а на столе, — нехотя ответил, а мысли были явно не там, и о том.

— Ах, значит, на столе — можно? — пытаюсь поддерживать видимую, "дружескую" беседу.

А сама также… припала взглядом к губам — мечтая коснуться, ощутить их на вкус…

— Тебе — да.

Рассмеялась (невольно, стыдливо прикусив язык — поняв суть услышанного)

— Юр…

— Да? — и снова взгляд в глаза.

Какое же это безумное… сводящее с ума… желание слышать, видеть друг друга…

Желание поцеловать, обнять — почувствовать.

— А ты давно в этом "движении", Белого Фронта?

— Лет десять уже, — печально ответил (разочарованный темой…)

Милый, любимый мой… я бы рада только и говорить о том, как ты мне нужен, как не могу без тебя

— но сам же говорил, что так нельзя.

Нельзя.

Теперь, теперь и я… боюсь, УЖАСНО боюсь… всё это, НАС…. потерять.

Потерять.

(невольно рассмеялась)

— Юбилей, что ли?

— Почти, — угрюмо ухмыльнулся.

— Так, это сколько ж тебе лет?

— Двадцать пять будет зимой.

— Ох, так ты зимний? — наконец-то зарычал во мне интерес

(вмиг перевернулась на живот и спешно приблизилась к Юрчику, на расстояние волнения — не нарочно)

Улыбнулся. Пристыжено, смущенно отстранился немного — до "пионерского" приличия.

— Зимний.

— И какого числа?

— Так я тебе и сказал.

— Ну, Юр!!!

— Не скажу.

— Тогда я тебе свое — не скажу.

— 12 августа? Это ты мне не скажешь??

(и ехидно рассмеялся)

— Ах, так! — наигранно состроила злость, надулась, напыжилась, "гневно" сузив глаза. Резкий рывок — и, рассевшись на столе, кинулась колотить его по груди. — Вот так, так тебе! Всё мне расскажешь!!!

Расхохотался. Расхохотался (тут же отдернувшись, отстранившись от меня на недосягаемое расстояние).

— Киряева, не шали так, иначе я за себя… не отвечаю.

Надулась, надулась, по-детски оттопырив нижнюю губку.

(а сама краснею на это — "не отвечаю")

— Ну, скааажи!

— Зачем? — колко ухмыляется, дразниться. — Подарок хочешь мне успеть приготовить?

— Да, — язвительно скривилась.

— Дык, мне только один-единственный нужный. И готовить его… в принципе, не нужно.

— Эт какой такой? — играю злобную настороженность, недоверие.

— Тебя, — вмиг прильнул так близко, на расстояния дыхания. Глаза в глаза.

Молчу. Молчу. Пристыжено улыбаюсь.

Глубокий вдох — и снова решаюсь на шутки, дабы сорвать напряжение… от желания — и невозможности его осуществить. Желания — целовать, ласкать, обнимать… Прижаться к груди… и замереть так… на вечность.

— Юрий Дмитриевич, скажите, пожалуйста, когда у Вас День рождение. Не будьте бякой.

(рассмеялся)

— Ба, ты вспомнила, как меня правильно называть нужно.

(шаловливо показала язык)

— 5 февраля. Довольна?

— Да! — счастливая улыбка — и вновь улеглась на спину.

— Вот! ВОТ ТЫ ГДЕ!!! — вдруг завизжала… где-то рядом Лерка.

Нервно дернулась, уставилась на источник звука я.

Мчит, летит ко мне, злобно шипя, чиркая зубами.

Еще несколько шагов — и вдруг накинулась с кулаками (живо подрываюсь, руками вперед — попытка закрыться от ударов).

— Эй, ЭЙ! Девушки! Вы чего?? — вмиг вскочил Юра и тут же, схватив в объятия Клинко, оттащил взбешенную от меня.

— Я жду ее там, с ума схожу, думаю, предполагаю, что произошло! Куда делась?! Чуть ли на деревьях… вздернутую не ищу…

На позывные не отвечаешь. Пропала, мать твою!

а она тут отлеживается! СВЕТКА! УБЬЮ ТЕБЯ!!!

— Прости, — пристыжено улыбнулась я, заметав… двузначные взгляды… то на нее, то на Филатова.

Застыла. Застыла Валерия, в попытках сообразить.

(убедившись, что приступ бешенства Клинко угас — Юра выпустил, отпустил ее… и спешно отступил пару шагов назад)

Молчим. Молчим…. давая возможность ей самой понять, что происходит.