Черта - [6]

Женский, приятный такой, и детский.

Володе это понравилось. Видимо, семья въехала с ребёнком.

Конечно, он не видел, как перевозили мебель, да и не слышал ничего. Но детский голосок вселял надежду на то, что рядом поселилось счастье.

У него ещё с института счастье ассоциировалось с детьми. Нет, не конкретными и не именно его, а вообще с детьми. Даже жалел, что на педиатрический факультет не поступил.

А потом понял, что с детьми работать не смог бы.

Они не всегда и не все были похожи на ангелов. Пока работал на «скорой», насмотрелся. И когда интубировать приходилось, и подключичку ставить — у крохи, без сознания. И обожжённых видел, и избитых, всяких — далеко не счастливых, а больных.

Своего сына любил безумно. Только был с ним не так часто, как хотелось. То жена мальчика к бабушке отправляла, к одной и к другой, а то он работал сутками. Теперь уже увидеть его надежды не было. Только слышать.

Вышел на балкон покурить. С некоторых пор от непрошеных мыслей хоть немного спасало.

На соседском балконе обитала женщина. Она в встроенный шкаф какие-то вещи складывала.

— Молодой человек, я бы попросила вас не курить, — она тут же повернулась к нему. — Уже который день замечаю — утро раннее, а вы уже с сигаретой. У нас ребёнок в квартире. А впечатление, что курите вы прямо в детской. Весь дым к нам идёт. Так что, пожалуйста, где-нибудь, но не на балконе.

Володя растерялся. Но учитывая очень немолодой возраст женщины, извинился и пообещал, что курить будет в пределах своей квартиры.

Сел на кухне и затянулся дымом.

А собственно говоря, соседка права. Привычки и удовольствия должны находиться в собственных стенах, а не выставляться напоказ.

Кофе показался сегодня удивительно ароматным, а бутерброд необыкновенно вкусным. Хотя всё как вчера и позавчера.

Решил, что при случае надо будет познакомиться с соседями поближе. Вон у них, бабулька пенсионного возраста, а значит, всегда или почти всегда дома. Если люди хорошие, можно ключи от квартиры доверить на всякий случай. И вообще с соседями дружить надо. С прошлой же дружил.

Вот с мыслями о соседях он на работу и отправился.

***

Семёныч был не в духе. Ему предстояло озвучить заключение в суде. Дело было скучное и понятное, жена зарезала мужа в пьяном угаре. Бутылку водки они не поделили. Но вмешались какие-то силы, требовавшие пересмотра дела и оправдания женщины, которая вину свою полностью признала, и даже нож, которым совершила преступление, собственноручно предъявила.

Он прогнал перед Володей свою речь, попросив проследить за акцентами и интонациями.

Затем, отрепетировав ответы на вопросы присяжных, начал распространяться о великой миссии судебной медицины и значении патологической анатомии в целом.

Володя прекрасно знал, что оседлав любимого конька, Семёныч не остановится, и дойдёт в своих речах чуть ли не до трудов великого Леонардо. Нарисовавшего первый анатомический атлас, который, к слову сказать, мало в чём изменился с тех времён.

Но время Семёныча поджимало. Следователь за ним предусмотрительно заехал, и коллега отбыл в суд.

Володю же ждали в секционном зале три свеженьких трупа.

Первый явно не криминальный, умерший во сне от кровоизлияния в мозг. Можно было и без вскрытия обойтись, но накануне своей смерти они с супругой что-то активно отмечали, по крайней мере выпили бутылки три по ноль семь. Ближе к утру супруга обнаружила почти холодное тело. Испугалась, завопила, вызвала «скорую помощь» и милицию. Протрезветь она не успела, несла всякую чушь, опознать в трупе мужа не смогла, так как в его смерть категорически не верила, и документы его предъявить тоже. Вот так он и стал Володиным клиентом. Причём неопознанным.

Второй труп молодого мужчины был после дорожно-транспортного происшествия. Водитель с места происшествия скрылся. Мужчина же двадцати трёх лет от роду скончался на месте.

Третьей была девочка, выпившая уксусную кислоту, четырнадцати лет. Оказалась беременной.

Вот на них троих ушёл весь рабочий день. Даже задержаться пришлось. Потому как микроскопию никто не отменял.

По дороге домой думал о девочке-дурёхе. Ну и что, что беременная, ну конфликт с родителями, с парнем. Да Володя понимает, что все окружающие резко стали ей врагами, и весь мир ополчился в один момент. Но жизнь-то оборвалась. И теперь они все, кто пытался доказать свою правоту, и ранить, и осудить, дружно плачут, сожалея об утрате.

Господи, слова-то какие казённые. Разве они могут передать суть? Нет, не могут. Потому что чтобы выпить семидесятипроцентную уксусную эссенцию, надо до такого состояния довести собственный мозг, чтобы он перестал препятствовать защитным реакциям организма, которые эту жгучую гадость проглотить не дают. Она же и рот, и пищевод, и горло сжигает, там боль такая, что глотка не сделаешь, а девочка стакан выпила.

Как же жестоки люди. Почему самые добрые их побуждения в порыве быть правильными и справедливыми могут привести к таким последствиям? Не понимал он. Вот просто не понимал.

Анатомо-физиологическое развитие позволяло ей выносить ребёнка. Ну так усыновили бы его родители, если уж так берегли дочь. Вырастили бы. Но нет, боялись позора. И что? Теперь нет позора, есть слёзы, горе и сожаление. Умные-то все только задним умом.