Черта - [96]

Петербургская община представляла собой центр формирования нового, русскоязычного еврейского мира. Столица была точкой сосредоточения общероссийских еврейских организаций, местом развития российской семитологии, гебраистики и иудаики, городом, в библиотеках которого хранились (и хранятся до сих пор) крупнейшие в мире коллекции еврейских книг, рукописей и других памятников еврейской культуры. В Петербурге – центре административной, законодательной и судебной власти – принимались решения, определявшие судьбы российского еврейства. Можно смело сказать, что, хотя в XIX – начале XX века евреи занимали в жизни Петербурга не очень существенное место, Петербург занимал огромное место в их жизни и сознании.

Многие российские деятели еврейского происхождения внесли значительный вклад в экономическую, общественную и культурную жизнь Санкт-Петербурга. Среди живших здесь еврейских писателей, ученых, художников и политиков были и те, чья деятельность оказалась связана исключительно с национальной культурой, и те, чья активность в равной степени развивалась и на еврейском, и на общероссийском поприще, и те, кто прочно связал себя с русской культурной и общественной жизнью.

Вот только несколько примеров. Среди первых, упомянутых нами выше, – историк, литературный критик и политический деятель Шимон Дубнов; ярчайший представитель вторых – также историк, один из создателей Еврейского историко-этнографического общества, но одновременно видный деятель «Партии народной свободы» (кадет) и депутат Государственной думы от Петербурга Максим Винавер; в числе третьих – крупнейший русский скульптор второй половины XIX века Марк Антокольский. Среди видных фигур петербургской культурной жизни были и такие, кто, как Аким Волынский (Флексер), начинал свой творческий путь в еврейской печати, а продолжил в общероссийской. Надо, однако, заметить, что существовало специфическое отличие петербургской еврейской культурной жизни от культурной жизни других больших городов с еврейским населением (например Вильно, Одессы и Варшавы) – культурная жизнь в Петербурге протекала преимущественно на русском языке. Петербург быстро сглаживал этнокультурные различия своих обитателей, а они, в свою очередь, сами к этому всячески стремились.

В 1802 году, по соглашению с лютеранской общиной, евреи получили участок в лютеранской части Волковского кладбища (этот участок не сохранился). Акт от 1 апреля 1802 года об открытии еврейского кладбища содержится в пинкосе – книге общинных записей, которая была заведена по этому случаю. Эту дату можно считать формальным началом существования еврейской общины в Петербурге.

К началу царствования Николая I еврейское население столицы насчитывало всего 370 человек. Абсолютное большинство составляли выходцы из Белоруссии (Могилевской и Витебской губерний), Курляндии и Литвы. Характерно, что на протяжении XIX–XX веков в Петербурге сохранялась тенденция к преобладанию белорусских евреев – литваков.

При Николае I антиеврейские репрессии по его личному распоряжению были резко усилены, особенно в Петербурге. В 1826 году большинство евреев (свыше 200) были высланы из столицы, остальным же было продлено всего лишь право временного проживания. Меры по удалению евреев из города предпринимались в царствование Николая I неоднократно и сопровождались высылкой по этапу и отдачей в солдаты. Право постоянного проживания в Петербурге получили только три еврейских семейства – их главы были зубными врачами, причем один – зубным врачом государя. Но, вопреки репрессивным мерам, еврейское население Петербурга продолжало увеличиваться, в первую очередь за счет солдат и членов их семей, поскольку начиная с 1827 года на евреев распространили рекрутскую повинность. В результате, несмотря на политику государя, еврейское население Петербурга хоть и незначительно, но выросло и к 1858 году насчитывало уже 552 человека.

Появление заметного по численности еврейского населения, обладавшего развитыми общинными, культурными и образовательными институтами, прямо связано с эпохой реформ Александра II. В конце 1850-х и в 1860-х годах было последовательно дано право жительства вне черты оседлости следующим категориям евреев: купцам 1-й гильдии, евреям – иностранным подданным, еврейским купцам из Царства Польского, дипломированным ремесленникам, обладателям высшего образования и отставным солдатам-«николаевцам», то есть служившим в русской армии по рекрутскому набору. В первое десятилетие реформ именно последняя категория преобладала в еврейском населении Петербурга, составляя 40 % общей его численности. Одной из первых петербургских синагог была солдатская молельня, в которой обязанности раввина исполнял нижний чин полицейской команды, бывший солдат-«николаевец».

Начиная с 1860-х годов еврейская община столицы стремительно растет. К 1869 году ее численность составляет уже 6,7 тысячи человек (1 % всего населения города), то есть всего за десять лет увеличивается в 13 раз. Вспоминая 1860-е годы, современник иронически восклицает: «Что такое был Петербург раньше – пустыня, чем он стал нынче – Бердичевым». В 1890 году в Петербурге проживают 15 тысяч, а в 1910 – уже 35 тысяч евреев. Еврейское население в этот период приближается к 2 % общей численности горожан. Надо при этом помнить, что данные по численности еврейского населения всегда занижены, так как множество евреев проживало в Петербурге неофициально, не имея права жительства. Полиция за взятки охотно закрывала глаза на присутствие таких нелегалов. А во время Первой мировой войны еврейское население столицы увеличилось за счет беженцев до 50 тысяч человек.