Я ему покажу!..
1. VIII.19… Заключительные дебаты о стихах Черника — фиаско, крах и катастрофа нашей литературы.
Бесплодная соглашательская болтовня — никого не уничтожили, даже Черника! Всю ночь дискутировали о вопросах развития нашей литературы, о проблемах поэзии и о методе критики! Обе стороны сидели за одним столом, словно их задачей было не драться, а мирно договариваться о серьёзных вопросах!
Я ушёл с чувством отвращения. Своё выступление я даже не зачитал — стоит ли метать бисер перед свиньями!
И потом — почва была не подходящая…
Вообще как-то нет подходящей почвы для моей широкой литературной концепции.
21. VIII. 19… Говорят, главного редактора Клобушицкого ругали за мой отдел: что он не выполняет своего назначения, приносит больше вреда, чем пользы; что я не только не сосредоточил лучшие силы, но, наоборот, оттолкнул их, и что я использую отдел для сведения личных счетов…
И что поэтому меня нужно заменить…
Главный редактор вызвал меня. Долго молчал, потом спросил: «Сделай милость, скажи, как ты живёшь?.. Почему у тебя нет друзей? Почему ты никого не любишь, почему тебя никто не любит?.. Ведь ты злой, ненужный человек! Как же ты думаешь стать критиком? Обманул ты меня… И вообще — всех обманул».
Решительно не понимаю, чего он суёт нос в мою личную жизнь.
29. VIII.19… Мою книгу исключили из издательского плана. Спросили, о чём она, собственно, будет, и, так как я не смог ответить, просто вычеркнули.
Как будто содержание обширного труда можно выразить одной фразой!
11. IX.19… Пишу работу о поэзии Ф. Крижовского… Похвалю, чёрт с ним!
17. IX. 19… Меня не уволили…
Меня ещё не уволили. Некем меня заменить. Шла речь о молодом Донче (тот самый неизвестный автор, который изводил меня своими статьями). Но Донч готовит работу по истории литературы — хочет быть доктором наук, карьерист.
Были ещё три кандидата, но один поступает в Академию наук, второй напечатал работу по языкознанию, в которой были какие-то ошибки; третий в каких-то дискуссиях занимал крайние позиции….
Нет, им некем меня заменить. Такого, кто нигде ничего не сделал, никуда не поступает, ничего не печатал и никаких позиций не занимал, найти нелегко.
Я просто незаменим.
20. IX. 19… Подбел, говорят, работает над романом, а Черник. издаёт новый сборник…
Пожалуйста, мне-то что — наплевать… История разоблачит вас и выбросит за борт.
26. IX.19… Говорят, товарищи опять обсуждали вопрос обо мне.
«Заменить»…
Нехватка кадров — моё спасение.
2. Х. 19… Поди разберись тут: опять выдвинули новый лозунг — против либерализма, за партийность литературы.
Как же так? Сначала мы были против цветочков и любви, за тракторы и собрания; потом против тракторов и собраний, за цветочки и любовь… А теперь мы опять за тракторы и собрания? Как тут не запутаться?..
Или дело обстоит не так?..
Я быстренько применил бы этот принцип, разделался бы с кем-нибудь, решительно и безжалостно. Но разве я могу? Скажут: негативизм.
Лучше уж вообще ничего не писать.
9. Х. 19… «Упорство, — сказал мне сегодня Крижовский на одном совещании, — большая сила. Ты всё ещё в редакции?»
И добавил: «Видно, не один бог хоть правду видит, да не скоро скажет».
20. XI.19… Меня ещё не уволили.
30. XII.19… Меня всё ещё не уволили,
13. V.19… Всё ещё не…
Примечание.
Этот дневник нашёл товарищ Донч, когда стал главным редактором после товарища Клобушицкого; дневник лежал в самом нижнем ящике пустого письменного стола в отделе культуры, и всё свидетельствовало о том, что владелец забыл его, так как очень спешил.
Перевод Л.Васильевой
