Черри влюбилась - [10]

Мы выходим во двор. Ушам своим не верю: парень только что назвал меня милой. Это я «милая»? Шэй Флетчер – единственный человек на планете, кто так считает.

Сердце колотится в груди. Я миллион раз влюблялась в симпатичных ребят, а вот в меня – никто и никогда. Мальчики предпочитают бойких девчонок, популярных личностей вроде Кёрсти Макрэй. Я для них неинтересная и непривлекательная. Исключение – Скотт Пиклз, бывший сосед снизу, но это не считается, потому что ему всего семь и у него жуткая близорукость.

Шэй – совершенно другой. Я ему совсем-совсем не пара, хотя, уверена, на зрение он не жалуется, и от внимательного взгляда его потрясающих сине-зелёных глаз у меня захватывает дух.

Шэй нагружает меня ветками и сучьями из поленницы, сложенной у торцевой стены дома, а потом осторожно вытаскивает из моих волос застрявшие там сухие травинки.

– Придется тебе рассказать мне всё о себе, – улыбается он. – Всё-всё, от начала до конца. А потом я расскажу свою историю или сыграю для тебя на гитаре. Идёт?

– Идёт, – выдыхаю я.

Я готова делать всё, что скажет Шэй Флетчер, сейчас и в любое время суток. Я понесу ветки, которыми он меня нагрузил, хоть на край света, и каждый день буду втыкать в волосы сухие травинки, лишь бы он вытаскивал их снова и снова.

Набрав охапку поленьев, Шэй спускается по пологому склону к костру и гостям, я иду следом. При нашем появлении люди оборачиваются и встречают нас улыбками – так много улыбок! – и я улыбаюсь в ответ, потому что моё сердце переполняет надежда. Наконец-то я попала туда, где у меня всё будет хорошо.

– Здравствуй, Черри! Добро пожаловать в Китнор. Наслышаны о тебе!

– Рада знакомству!

От толпы незнакомцев отделяется Шарлотта. Она тоже улыбается.

– Черри, этот бессовестный пёс напугал тебя? Он только что пробегал здесь с половиной пирога в зубах!

Мне становится неловко.

– Я наступила ему на лапу и выронила поднос… Простите!

– Ну что ты, Фред – ужасно невоспитанная собака. Надо было предупредить тебя заранее.

Я подхожу к костру. Вечеринка в разгаре, над головой светятся китайские фонарики. Шэй ссыпает поленья на землю, я делаю то же самое, глядя, как на его лице пляшут золотисто-рыжие отблески костра. Он встаёт сзади, его пальцы касаются моей руки, и от этого прикосновения меня будто пронзает электрическим током.

Я вижу перед собой улыбчивых Скай, Коко и третью девочку, точную копию Скай, только более изящную и, разумеется, без широкополой шляпы и нелепого длинного платья. В её наряде не меньше дюжины оттенков розового, и двигается она грациозно, как танцовщица.

Я помню, что Скай и Саммер – близнецы, но никогда не видела двух девочек, одновременно так похожих и непохожих друг на друга.

– Всё в порядке, – смеётся девочка в розовом, глядя на мою озадаченную физиономию. – Я – Саммер. Если запутаешься, кто из нас кто, имей в виду, что я ненавижу шляпы с обвислыми полями и платья с благотворительных распродаж.

Скай закатывает глаза и шлёпает сестру клетчатой салфеткой.

– Значит, тебе осталось познакомиться только с Ханни, – резюмирует она.

Старшая из сестёр Танберри сидит на толстом бревне. Длинные золотые волосы струятся по плечам, рядом стоит лакированная синяя гитара. Ханни оживлённо болтает с группой подростков.

Папа говорил, Ханни всего на полгода старше меня, но с таким же успехом можно считать, что она из другой вселенной. Ханни – красавица, в сто раз красивее Кёрсти Макрэй. В своём коротком васильково-синем платье и с лентой в горошек, повязанной в волосах, она вполне может сойти за модель, певицу или киноактрису, «звезду» молодёжных фильмов. Ханни может стать кем только пожелает.

Я ощущаю лёгкий укол беспокойства: девочки вроде Ханни и Кёрсти не любят меня, как бы я ни старалась им понравиться. Они «звёзды», модные крутые девчонки, я не вписываюсь в их круг. Но ведь Ханни мне не подружка, она теперь – моя семья. Это же всё меняет, так? Очень надеюсь.

Ханни Танберри поднимает взгляд, и её улыбка меркнет. Она медленно встаёт, фиалковые глаза равнодушно окидывают меня вверх-вниз. Я не понимаю, чем вызвала такую холодность, однако мне это определённо не кажется. Когда губы Ханни изгибаются в улыбке, у меня по спине пробегает дрожь.

Шэй отпускает мой локоть и шарахается в сторону, будто от заразной.

– Я Ханни. – Её рука змеёй обвивается вокруг талии Шэя. Моя сводная сестра крепко притягивает его к себе и уже не отпускает. – Вижу, ты уже знакома с моим парнем?

Я смотрю на Шэя, он виновато отводит глаза. Я снова превращаюсь в невидимку.

– Похоже, что да.

– Вот и славно. – От взгляда Ханни веет стужей.

Все мои мечты о семье, дружбе и любви внезапно разбиваются вдребезги, рассыпаются сотней мелких, острых, колючих осколков.

VII

Я прячусь от мира под стёганым одеялом. Накрахмаленный, выглаженный пододеяльник пахнет кондиционером. Дома-то одеяло было не такое – всё в катышках, комковатое и вечно засыпанное хлебными крошками. Под головой у меня мягкая пуховая подушка; матрас упругий, в нём ни одной вылезшей пружины, которая норовит въехать в бок посреди ночи. Мне бы радоваться, только какая тут радость…

Я здесь чужая. Мои надежды рухнули в ту самую минуту, когда я увидела Ханни Танберри, когда Шэй Флетчер притворился, будто меня не существует. Мне пришлось стиснуть зубы, весь вечер улыбаться и врать, врать: «Ох, я так рада, что переехала сюда!.. Да-да, спасибо за гостеприимство! Горю нетерпением познакомиться со всеми вами получше!»