Черный завет. Книга 2 - [31]

Она не стала бросать на него удивленного взгляда — перебьется.

— Это хорошо, что не осталось. Мало вы нам, людям, горя доставили, так еще чтобы я… своей рукой…

— Поверь мне, Повелительница — по сравнению с тем, что вы доставили друг другу…

— Демон — мудрец! Очень интересно. То, что ты утверждаешь, будто от тебя нельзя избавиться — еще не значит, что так оно есть на самом деле.

Пошел снег. Белые хлопья падали в чашу фонтана, заполняя ее доверху. Снег касался смуглой кожи демона и обращался в серый пепел, легко уносимый ветром.

— Нужно отыскать человека, который не забыл, как проводится тайный обряд, — не обращая внимания на демона заговорила она. — Как пришел ты сюда — так отсюда и уйдешь. Вот хотя бы здесь, — Роксана развела руками. — Надо только знать, чего искать. И отправишься ты в свой мир, демон, несолоно хлебавши…

Демон поднялся и один взмах крыльев приблизил его вплотную к Роксане. Вместо доказательства силы, он вдруг опустился перед ней колени и долго смотрел в глаза. Хотя от собачьей преданности его отделяло то, что отделяет небо от земли. Демон изучал ее. То, что для него не существовало времени, еще не значило, что времени не было и для нее.

— Чего ты хочешь? — не выдержала она.

В васильковых глазах дрожали искры. Вздувшаяся вена синим червяком поползла от виска вниз.

— Я могу сказать тебе, чего я не хочу, — налетевший порыв ветра подхватил тихие слова. — Я не хочу умирать… вместе с тобой.

Девушка кивнула головой. Не в знак согласия, а просто дала понять, что слышала. Ей невмоготу было видеть огромные васильковые глаза, в которых не было ничего человеческого.

Потом она поднялась, перешагнула через бордюр и пошла по мостовой, покрытой снегом. Белые хлопья касались обнаженной кожи, скользили и успокаивали.

В Белом городе по-прежнему царило безмолвие. Роксана пересекла площадь и лишь тогда обернулась — никого не было у заброшенного фонтана.

На мостовой, где она только что прошла, лежало нетронутое белое полотно: за ней не тянулась цепочка следов.

* * *

Под самым потолком светилась дыра. Ночные звезды гасли и лоскут неба терял темный цвет.

Роксана долго лежала с открытыми глазами, добиваясь того, чтобы размытое пятно в вышине стало тем, чем было: огромной дырой в потолке сквозь которую пробивался неяркий свет. Тела она не чувствовала. Лишь дыхание, поднимающее грудь указывало на то, что от нее не осталась только одна голова.

Девушка скосила глаза и увидела ворох травы с соцветиями рыжих одуванов. Еще она увидела каменные стены и склоненную спину Леона, сидящего к ней вполоборота. Он колдовал над пламенем дымного, не желающего разгораться костра.

— Спасибо, — хотела сказать она, но вместо этого закашлялась так, что не смогла остановиться самостоятельно. Леон метнулся к ней с вполне приличной глиняной кружкой. Настойка оказалась теплой — согрела не только тело, но и душу. Спустя некоторое время, отдышавшись, она повторила благодарное слово. — Спасибо.

— За что? — искренне удивился он. — Меня не за что благодарить. Я оказался… не на высоте. И мне горько…

Его губы затряслись. Темные волосы упали на лоб, закрывая глаза.

— Кого же мне…, - она не договорила.

Он возник внезапно. По крайней мере, Роксана не слышала звука шагов. Сложилось такое впечатление, что он упал с неба, из той дыры в потолке. Увидела его и насилу подавила в себе порыв вскочить и склониться в приветственном поклоне — как положено хорошей рабыне.

— Его и благодари, — буркнул Леон, но кочевник не обратил на него внимания.

Ханаан-дэй сложил у костра хворост, после вынул из-за пазухи россыпь цветов Сон-травы и протянул Леону — тот безропотно взял.

Потом кочевник стал вытворять еще менее объяснимые вещи. Он возник за спиной у Роксаны, лежащей на боку, ни слова не говоря задрал на ней рубаху и стал снимать тканевую повязку, которую она с удивлением на себе обнаружила. Кочевник протянул руку и Леон тут же передал ему в плошке заваренное месиво из остро пахнущей травы. Насколько девушка могла судить по запаху — листов багряника. По всей видимости, рана на спине…

И поперхнулась, с трудом сдержав стон. Серьезная рана — ткань присохла от лопатки до поясницы, когда кочевник, нисколько не церемонясь, оторвал ее.

— Спасибо, — выдавила из себя Роксана позже. Когда заставила себя сесть, невзирая на острый взгляд кочевника: кто дал тебе право ломать хрупкую вещь, за которую, помнится, один золотой плачен?

Ханаан-дэй не ответил.

Интересно, — Роксана перевела дух, — как у них по Джавару принято принимать благодарности от бывших — бывших ли? — рабынь?

На вертеле жарилось мясо, и не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы на глаз определить — это огромная индейка. Запах кружил голову. Роксана пыталась вспомнить, когда она в последний раз ела мясо и не смогла. Шанан-дэй рабов не баловал. Правда, Ханаан-дэй в первые дни после того, как вступил в права хозяина, позволял Гульнаре подкармливать ее куриным мясом.

Тот, о ком столько думалось, сидел у стены, в своей любимой позе на корточках. Одет он был не в пример лучше: кожаные штаны, сапоги, короткая куртка. Кроме того, рядом лежал одноручный меч в ножнах — видно, не удалось разжиться саблей.