Черный завет - [56]
В круглом зале горели черные свечи. Они не давали света, да и нечего им было освещать, кроме плахи с железными кольцами, намертво вбитыми по ободу.
– До – нет ветрум, – тускло сказал колдун, и она разглядела в его руках протянутую чашу с пятнами ржавчины по краям. – Ты – выпей.
«Пусти!»
Раздался вопль где-то на задворках сознания, и нашел радостный отклик в душе Донаты. Ага! Испугалась, стерва! Что-то ты запоешь позже!
– Где моя мать? – заупрямилась Доната. – Ты обещал. Я хочу знать, где моя мать и жива ли она?
– Три садатум, – колдун закрыл усталые, покрытые сетью морщин глаза. – Она жива. Ты правильно шла. Она в Белом городе. Пойдешь туда обновленная. Без материнского довеска – будет радость для матушки. Пей!
Доната еще сомневалась, принимая из рук колдуна чашу, но новое «пусти, сука!» заставило ее буквально опрокинуть содержимое в рот.
«Пусти! Я – Ви…на».
И запнулось, закружилось, расползлось на части окружающее пространство. Пропал круглый зал, черные свечи. Остались безжизненные глаза колдуна и рот, приоткрытый в немом крике.
Целостное прежде сознание треснуло, и в эти трещины рухнули куски прожитой жизни, а на свободное место из черной пустоты тотчас поползли, как бабочки на свет, чужие воспоминания.
…В кромешной тьме распахивается дверь. Вытянув вперед руки с растопыренными пальцами, Доната идет на звук. Еще миг, и она спотыкается о нечто, отвечающее слабым звоном на прикосновение. Доната наклоняется и ощупывая каменный пол, находит связку ключей. Тяжелый железный обруч, на который навешаны ключи, холодит руки. Доната выходит в коридор, освещенный далеким светом факела. Ее встречают два ряда закрытых дверей. Монотонно обходя дверь за дверью, Доната подбирает к ним ключи.
Вот удача улыбается ей. Ключ входит в скважину. Легкий поворот, и дверь распахивается настежь. Сердце у Донаты уходит в пятки. На нее круглыми глазами сквозь прорези белого лица смотрит Ключник. Только бесконечно длинные пальцы не теребят связки ключей. Крик ужаса разрывает грудь, но изо рта вырывается слабое шипенье.
– Ты свободен, – не своим голосом говорит Доната.
Ключник наплывает на нее и тянет к ней худые пальцы.
– Ты, – шепчет Ключник, но губы его не двигаются. – Руку. Дай.
Доната хочет отшатнуться, но вместо этого протягивает ему безвольную руку. Белые пальцы смыкаются на ее запястье, и Доната чувствует боль, как от ожога.
– Я. Должен. Тебе, – Ключник отпускает ее руку. – Ты. Узнаю.
Ключник устремляется к выходу, и ветер гасит зажженный факел…
«Пусти меня! Я… на! Ви…», – комариный писк будит погрязшую в чужих воспоминаниях душу.
– Пусти меня, – вслед за призраком послущно шепчет Доната, и мертвенный холод пронизывает тело до костей. Она открывает измученные чужой болью глаза и видит перед собой белое, в заплатах старых морщин, лицо.
– Ло вобитум, ли де тиум, – лицо пугает ее незнакомыми словами. – Терпи, девушка, роды еще не начались.
Доната хочет поднять руку, чтобы защититься от пугающего лица. Но запястье болит, стянутое железным кольцом.
– Рано, девушка, рано, – бормочет лицо. – Имени ее не вспоминай, тебе его все равно не вспомнить. Терпи. Скоро все кончится. Только, – лицо передергивается от усмешки, – роды проходят с осложнениями. Жизнь матери, к сожалению, спасти не удастся, – огромный рот смеется, извергая из себя потоки брызг. – Но для любой матери дороже жизни ребенка ничего быть не может. Не беспокойся, мамочка… Я достану ее из тебя с великой осторожностью.
Доната хочет встать, но руки-ноги, прикованные цепями к плахе, не слушаются. Могильный холод, исходящий от камней, достигает сердца, пронизывая кости насквозь. Холодный ток крови готовит тело к смерти. Доната видит, что у смерти вместе с лицом есть руки, длинные руки, заканчивающиеся острыми ножами. Один взмах, и на обнаженном теле Донаты, растянутом на плахе, появляется алая полоса. Капли крови, не удерживаемые более тонкой кожей, струятся вниз, по камням, на пол, а дальше по дорожкам, выжженным колдовским огнем.
«Пусти… Я – …ли. Ви…», – крик подобен каплям крови, что стекают на пол.
…Она видит себя сидящей в кресле, в зале, полном черных зеркал, и как двойным кольцом окруженным светом сотен горящих свечей. Ее губы шепчут слова тайного ритуала, вызывающего из Иного мира того, кто откликнется на Зов.
Доната не знает, кто откликнется на Зов. Будет ли это сильный демон, с которым придется повозиться, прежде чем он окажется в обойме себе подобных, или слабак, на которого жаль тратить с таким трудом накопленную силу.
Тайные слова сказаны, и фиолетовое свечение расходится кругами как от камня, брошенного в воду. Силы тьмы приходят в волнение и Зов, исторгнутый Повелителем демонов, достигает ее глубины.
На измученное сознание обрушивается Боль. Разум поспешно покидает тело, оставляя его один на один с Болью, что несовместима с жизнью.
Доната с удивлением видит свое тело со стороны. Ее ждет сюрприз: то тело, из которого она вышла, принадлежать ей не может. Потому что это тело мужчины. Мускулистые плечи едва прикрыты тонкой туникой, золотые нити блестят в свете свечей, босые ноги с холеными ступнями отставлены вперед. Лицо… Постойте. Разве не те же глаза доводилось сотни раз видеть Донате, когда она гляделась в зеркало реки? Разве не такая же точно усмешка портит иногда и ее правильно очерченные губы?
Антиутопия. Рукотворный мир Андеграунда давно вышел из-под контроля, давно забил на своего творца. Он жил по своим законам. Более того, творил свои собственные. Экспериментируя с теми составляющими, которые сливались, сбрасывались, истекали из саркофагов, хранящихся глубоко под землей, подземный мир производил нечто новое. И это новое нуждалось — в зрителях? — вряд ли. Это нечто нуждалось в подопытных кроликах, на которых так удобно ставить эксперименты. А кто здесь, под землей, стал подопытным догадаться несложно.
Дождь, от которого впервые никто не прятался, стеной падал на город. По тротуару шли люди. Промокшие насквозь, они улыбались, обменивались друг с другом ничего не значащими простыми фразами. К мокрым лбам липли волосы, косметика стекала по женским лицам, пачкая одежду. Мамы вели в школу детей, нимало не беспокоясь о том, что под дождем мокнут неприкрытые детские головы. Я одна стояла под зонтом, наблюдая будничный, тихий, заполненный стуком капели и расходящимися на лужах кругами, Конец Света.
Вторая книга дилогии. Он — кочевник. Тот, в ком дремлет природная сила выжженных Гелионом степей. Для него слово — всего лишь прелюдия к убийству. Она — его рабыня, в чьей душе обитают демоны. Однако судьбе угодно было сделать их рабами. В самом сердце Южного леса, где каждый шаг может стать последним, им предстоит борьба не только с загадочными Отверженными и с разбойниками — прежде всего им предстоит вступить в поединок друг с другом. Ежечасно, ежесекундно на собственном опыте проверяя старинную поговорку: тот, кто не гнется — быстрее ломается.
Здесь свой творец — Зона. И создала по образу и подобию своему. Кто сказал человека? Может, кровосос по образу и подобию. Или контролер. Пожалуй, Красавчик рискнул бы поставить именно на контролера. И будет каждому по вере его. И Красавчику по вере воздалось. И смерть досталась на славу. Мышеловка. Для мыши серой, чтоб много на себя не брала. Хлоп — и нет тебя. И никогда не было. Бросится ли кто-нибудь в Зону, чтобы спасти ему жизнь? Красавчик знал ответ на свой вопрос. И он ему не нравился.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Лина Бьюдон.Одна из сильнейших в мире вампиров. Жестокая королева царства мрака и глава кровного братства, в котором собрала лучших из лучших. Чего еще можно желать?Лишь снова стать человеком, ощутить тепло солнца, радость дыхания, вкус первого поцелуя. И ее возлюбленный совершает чудо — жертвуя собой, возвращает Лину в мир живых. Но вампирское братство не хочет терять свою королеву…Сможет ли Лина сбежать от своего темного прошлого?
Творец и мир, созданный его воображением. Что главное? Что такое вдохновение? Видели ли вы, как танцует цыганка под музыку волшебных скрипок? Что ей грезится в том безвременье, в которое уносит ее танец?
Бывают просто рождественские утра, а бывают рождественские утра вроде этого: когда я вижу, как мой брат Рис расхаживает по нашей нью-йоркской квартире… и улыбается. Да, речь о Рисе, замкнутом, хмуром и раздражающем; о человеке, который превратил угрюмость в искусство. Но сейчас он вовсе не хмурится. Нет, собственно говоря, сейчас он угрожает отделать меня пистолетом за то, что я пожал руку красивому, милому, полураздетому созданию по имени Джейн, которое только что попыталось выскользнуть из его спальни.
Какой Ловкач не хочет стать Мастером, получать выгодные задания и быть неприкосновенной в Гильдии персоной? Вот и молодой Ловкач Гриф – не исключение.Именно поэтому он отправляется в Хейстримовы горы за статуэткой Локи – ценнейшим артефактом прошлого, наделяющим владельца безмерной удачей. Теряя и обретая друзей, Гриф очень скоро понимает, что он – всего лишь пешка в коварной игре Фетиша, главаря ловкаческой Гильдии.А тут еще и легенда о чудесной статуэтке обретает новый, зловещий, окрас...
Мог ли ожидать Женя, скульптор и «последний романтик», что, познакомившись по дороге с работы с очаровательной девушкой, переступит грань, из-за которой смертному нет возврата?Мог ли маньяк, подкарауливающий в темных подворотнях припозднившихся школьниц, ожидать возмездия от того, кто пришел с совершенно неожиданной ночной стороны жизни?А бывший наемник, сущий бандит – почему он бросает свою «карьеру» среди братков ради другой, совсем другой – невероятной?Всё это ночь – глубокий океан, не достанешь до дна! Родной, с детства знакомый город может оказаться таким странным, таким непредсказуемым местом, если правильно посмотреть!Ночь обманывает и меняет, ночь срывает маски и надевает новые.
Над Волгой разразилась буря. Стихия чуть не смела с лица земли село под названием Черепа. А то, что уцелело, приобрело иной лик, иной нрав.Обыденные прежде явления стали страшными до жути. Любой шаг стал шагом в ужас. И никто не знает, кем обернется назавтра твой товарищ, которого знаешь с детства, и в какую тварь превратится твой сосед по дому. А может, чудищем станешь ты сам?Спастись удастся только тому, кто поймет, что же всколыхнула буря, какие пласты подняла из темных недр на берега вольной русской реки...
Он – никто в этом мире, охваченном паникой. В мире, где правит нечисть, где из животных выращивают монстров, а из растений – душителей. Здесь города и деревни – полигон для прикладной генетики и безумных экспериментов. Угроза за каждым поворотом, и не знаешь, какой она будет через минуту.Он пришел из ниоткуда и зовут его никак. Он просто Первый среди крайних, единственный, кто может остановить этот марш безумия. Иначе сам превратится в Нечто…