Черный занавес - [12]

– Какой переход границы вы мне подготовите?

– Улетите из Москвы с другой туристской группой, с документами на другое имя.

– Что-то слишком просто получается у вас, Кэйт. Не водят ли вас за нос чекисты? Не работаете ли вы у них под присмотром?

– Нет, Мерлин, вам определенно надо лечить нервы. Я сижу тут, фигурально выражаясь, на вулкане, и гораздо спокойнее, рассудительнее вас, Мерлин…

– У вас дипломатический паспорт, Кэйт. Не путайте божий дар с яичницей.

– Как вы сказали? «Божий дар»… Если позволите, я потом запишу. Эту пословицу я не слыхал. Откуда у вас такое знание языка?

– Я окончил факультет лингвистики в Оксфорде, Кэйт, русское отделение. И потом, в нашем доме говорили на этом языке. Правда, богословие знаю, разумеется, хуже, нежели вы, несостоявшийся аббат.

– Так вам цены нет в России, Мерлин! Я всегда говорил, что наша фирма умеет подбирать кадры. Может быть, останетесь на постоянную работу, а? Скажем, учителем русского языка в средней школе?

– Я не склонен сейчас шутить, Кэйт. И потом, мне пора в гостиницу. А я еще не сделал покупок, за которыми отправился в город. Как я найду Кулика в Рубежанске?

ИНЖЕНЕР МУРАТОВ ВСТРЕВОЖЕН

Никелевый комбинат в городе Рубежанске строить начали в годы Великой Отечественной войны.

Это было тяжелое для страны время, когда гитлеровцы рвались к Волге, а горные егеря карабкались по скалам Кавказа, чтоб водрузить нацистское знамя на вершину Эльбруса. Для решительного наступления Красной Армии нужны были танки, сотни, тысячи танков. Но танки немыслимы без крепкой брони. Непробиваемой же делал ее никель. Комбинат был построен в рекордно короткие сроки, и танковая броня, укрепленная его никелем, успела принять на себя удары фашистской артиллерии.

В послевоенные годы комбинат «Рубежанскникель» постоянно расширялся, совершенствовал производство. В наши дни это было передовое современное предприятие цветной металлургии и опорная база для научно-исследовательских работ.

Воскресное пребывание Андрея Ивановича на пляже озера Ультигун ничего не добавило к тому, что они уже имели в расследовании. Всевозможные кандидаты в преступники отпадали один за другим. Гуков и Королев решили в понедельник утром продолжить негласное расследование в закрытой лаборатории «Сигма». Надо было искать путь, по которому ушли оттуда секретные материалы… Руководству комбината еще ничего не было известно, и Андрей Иванович предложил рассказать обо всем директору.

– Конечно, – сказал он, когда собирались вместе с Королевым отправиться на «Рубежанскникель», – мы рискуем, знакомя кого бы то ни было с фактом утечки секретной информации, но директору комбината должны обо всем сообщить. Мы не можем вести у него на предприятии расследование втемную.

– Согласен, – откликнулся Вадим Николаевич. – Ружников – толковый мужик, на его помощь можно рассчитывать.

– Тогда поехали, – сказал Гуков. – Мы успеем еще поговорить с ним до планерки. А потом останемся и посмотрим на тех, кто руководит лабораторией и имеет доступ к ее секретам.

Иван Артемьевич Ружников, директор «Рубежанскникеля», был повергнут в смятение рассказом Гукова и Королева, но держался хорошо, стойко. Глуховатым от волнения голосом спросил:

– Что надо делать мне, товарищи?

– Вам пока ничего, Иван Артемьевич, – сказал Королев. – Расскажите Андрею Ивановичу, в чем смысл работы лаборатории. Потом охарактеризуйте людей, которые занимаются проблемой. Андрей Иванович, правда, кое-что знает по части никеля, так вы ему больше про лантаниды.

– Хорошо, – согласился директор. – Скажу только, что наша лаборатория «Сигма» сумела разработать новый метод извлечения никеля из руды. Метод этот дает громадный экономический эффект. Он позволяет получить из того же количества руды больше металла и более высокой кондиции. Как я понял из вашего рассказа, и эта методика попала…

– Да, – кивнул Гуков, – просочились и эти материалы.

– К сожалению, – добавил Королев.

Директор вздохнул и продолжал:

– Это не так страшно, как другое. Старшим инженером этой лаборатории Петром Тихоновичем Кравченко предложена идея весьма оригинального свойства. Дело в том, что наша руда, – а комбинат работает на собственном сырье, у нас свой рудник и два карьера, – наша руда содержит целый букет лантанидов. И в довольно большом процентном содержании.

– Это редкоземельные элементы, если мне не изменяет память, – сказал Андрей Иванович.

– Совершенно верно. Четырнадцать элементов, следующих в таблице Менделеева за лантаном, и еще иттрий со скандием – вот они и образуют группу редкоземельных элементов, которые в природе всегда встречаются совместно. Но извлечение их, а тем паче разделение – сложнейший технологический процесс. Раньше, когда редкоземельные металлы представляли, можно сказать, академический интерес, лабораторный, эта проблема не стояла так остро, как сейчас, когда началось широкое промышленное использование этих элементов.

– Иттрий, кажется, применяют в радиоэлектронике? – заметил Гуков.

– И там, и для легирования сталей, и еще кое-где, – ответил Иван Артемьевич. – Словом, овладение редкоземельными элементами имеет важное государственное значение, и технологическая схема Кравченко давала принципиальное решение этому. Собственно, вся лаборатория «Сигма» переключилась на разработку и техническое воплощение его идеи.