Черный ястреб - [3]

Выздоровев, она обнаружит на своем теле еще один шрам. Всего их будет пять. Хоукер знал историю каждого и не раз покрывал поцелуями каждый из них.

Кожей Жюстина всегда напоминала ему о луне. Она была слишком светлой, почти прозрачной. Он, бывало, лежал рядом с ней в неясном свете, отбрасываемом свечами, и водил пальцем по просвечивающим сквозь кожу жилкам. Вверх по руке к шее, а потом вниз к холмикам грудей. Или же по ноге к средоточию се страсти, играть с которым он не уставал никогда. Но сейчас кожа Жюстины утратила свою прозрачность, как если бы исходящий от нее свет ушел куда-то в глубь тела, чтобы согревать его и тем самым поддерживать в нем жизнь.

Судьба имеет на своем хвосте жало. Эйдриан хотел, чтобы Жюстина вернулась к нему в постель. И вот она лежит здесь. Только за это пришлось заплатить высокую цену.

К постели подошел Дойл.

— Люк говорит, что вероятность благоприятного исхода велика.

— Обнадеживать людей — его работа.

— Он слишком занят, чтобы лгать.

— Друзья всегда выкроят минуту, чтобы солгать. В нашем циничном мире эта мысль согревает душу. — Эйдриан коснулся щеки Жюстины костяшками пальцев. На ощупь ее кожа казалась гладкой и в то же время неуловимой, точно воздух. Под ней ощущалась пульсация.

Даже спустя много лет после их расставания Эйдриан все еще просыпался среди ночи от возбуждения, желая обладать этой женщиной. Страсть к ней так и не утихла с течением времени.

— Я хотел, чтобы она вернулась, и вот она здесь. Судьба воистину капризная девица.

— Это точно. — Сунув руку под одеяло, Дойл коснулся плеча Жюстины. — Она справится. Ее трудно убить.

— Хотя пытались многие.

Волосы Жюстины разметались по подушке, светло-каштановые локоны с медовым отливом выглядели столь соблазнительно, что казались съедобными. Эйдриан помнил это ощущение гладкого шелка между пальцев. Помнил, как ложились в его ладони ее груди. Он помнил их вес и форму, помнил силу стройных ног, обхватывающих его талию.

Много лет назад Жюстина стреляла в него. Сначала они были друзьями, потом любовникам и. а затем врагами. Шпионами, воевавшими по разные стороны баррикад.

Три гола назад война закончилась. Время от времени Эйдриан проходил мимо магазинчика Жюстины и заглядывал внутрь. А иногда останавливался рядом и наблюдал, чтобы увидеть, как она изменилась за прошедшие годы.

Когда они разговаривали в последний раз, Жюстина пообещала его убить. Поэтому Эйдриан никак не ожидал увидеть ее на пороге своего дома — опасно раненную, убегающую от какого-то неизвестного врага.

Внизу открылась и вновь захлопнулась входная дверь. Эйдриан не слышал, о чем говорили люди в кабинете. До его слуха донесся лишь скрип дверных петель да барабанная дробь дождя по крыльцу.

— Пакс шел по следам крови до Брэдди-сквер. Гам на нее напали. — Дойл сунул руку во внутренний карман куртки, достал оттуда нож и передал его Эйдриану. — Он обнаружил вот это. Валялся в луже крови.

— Он принадлежит Жюстине. — Черный нож с плоской рукояткой и выемками для пальцев. Соотношение длины рукоятки и лезвия было идеальным для броска. — Я дал ей его. — Острый точно бритва. Жюстина ценила хорошее оружие.

Эйдриан посмотрел на лежащую в постели женщину.

— Ты ранила его, Сова. Отличная работа.

Он вспомнил тот день, когда вложил в се руку этот нож со словами:

— Не стоит расхаживать по городу безоружной. — Господи. Тогда они были совсем детьми.

— Она носила его с собой, — заметил Дойл.

— И достаточно долго. — Эйдриан, казалось, ощущал исходящее от рукояти тепло кожи Жюстины. Зачем она носила этот нож с собой? — Теперь от нас требуется отыскать лондонца с ножевым ранением.

— Может оказаться, что он и не англичанин вовсе. Кое-кто в Австрии и Пруссии все еще точит на нее зуб. — Дойл поскреб покрытый щетиной подбородок. — И вполне возможно, что нападавший — француз.

— Принимая во внимание все, что мы знаем о Жюстине, нападавшим вполне может оказаться швед или каннибал с одного из островов Тихого океана.

Стало быть, все эти годы Жюстина хранила его подарок.

Эйдриан сунул нож с запекшейся на лезвии кровью под подушку Жюстины слева от ее головы. Именно так она поступала в те времена, когда они были вместе. Возможно, нащупав нож под подушкой, она почувствует себя спокойнее. Или, сжав его в пальцах, попытается отогнать смерть прочь.

У Жюстины на мгновение перехватило дыхание, и в груди что-то забулькало. Затем все стихло. Эйдриана окатило ледяной волной. Время, казалось, остановилось… Но потом Жюстина судорожно втянула ртом воздух и вновь мерно задышала.

Она не умерла. Не может умереть.

— Не нравится мне все это.

— Ей больно, — произнес Дойл. Так всегда бывает, когда человеку больно. И это вовсе ни о чем не говорит.

Друзья всегда лгут.

Жюстина что-то забормотала — Эйдриан не разобрал слов, — а потом повернула голову. Она дрожала всем телом, как если бы заключенная в нем боль пыталась вырваться на волю.

— Это не сон, — озабоченно произнес Эйдриан.

— Нет.

— Мне приходилось наблюдать за ней спящей, когда мы были близки. — После занятий любовью Эйдриан вылезал из постели, чтобы подбросить поленьев в очаг. Он стоял обнаженный на холодном полу и думал о том, сколь совершенна Жюстина. Временами он даже не верил, что эта женщина принадлежит ему. — Она засыпала очень крепко. Мышцы расслаблялись. Лишь в такие моменты се можно было застать врасплох. Но потом она быстро просыпалась и вновь становилась ловкой и изворотливой, точно кошка. Иногда мне даже казалось, что среди ее предков были представители семейства кошачьих. Ох уж эти благородные французские семьи…