Черный ящик - [48]

И еще: он решил научиться водить машину и в ближайшее время приобрести ее, чтобы он мог, по его словам, быть моим «извозчиком». А тем временем его чудаковатые знакомые, эти русские и американские юноши со странным блеском в глазах, обутые в матерчатые туфли, что обычно прокрадывались в наш дом и шептались с Мишелем во дворе, теперь навещают нас довольно редко. Может быть, он встречается с ними в других местах. Махровая спесь хозяйчика сквозит во всех его вновь приобретенных манерах. Отныне он больше не дурачится, изображая козлов и лягушек. Вместо этого он усвоил некий иронический стиль, который перенял у своего брата, общественного деятеля: речь уснащается намеренно искаженными словечками из идиша. Даже одеколон, которым он пользовался после бритья, теперь заменен на новый – такой, что запах его заполняет весь дом и тогда, когда Мишель вовсе отсутствует. На прошлой неделе получил он почетное приглашение: участвовать в какой-то таинственной поездке для осмотра местности в окрестностях Рамаллы. В этой поездке принял участие и твой Моше Даян. Мишель возвратился, исполненный важности и таинственности, и вместе с тем – воодушевленный, как гимназист. Не переставал восторгаться «хитроумием идеалиста» Моше Даяна, который как будто «явился нам прямо из Книги Судей». Жаловался на чудовищную расточительность, проявляющуюся в том, что именно теперь его новоявленному герою не предоставлен никакой государственный пост. Хвастался тем, что Даян неожиданно задал ему весьма острый вопрос, а он, по его же словам, не растерялся и сходу, с места в карьер, выпалил: «Хитростью приобретешь себе землю». За что удостоился улыбки самого Даяна и похвалы: «Смекалистый паренек».

– Мишель, – сказала я ему, – что с тобой происходит? Ты окончательно потерял голову?

Он обнял меня за плечи несвойственным ему жестом «одного из наших», улыбнулся и мягко ответил:

– Потерял? Нет, обрел. Обрел свободу. Освобождаясь от позора нищеты. Скажем так, мадам Сомо: вам уготована роль библейской царицы Эсфирь. Ни в пропитании, ни в одежде, ни во всем прочем, принадлежащем тебе по праву супружества, не будешь ты стеснена, хоть, быть может, и не догадываешься об этом. Еще немного, и брат мой сам придет к нам, чтобы мы оказали ему благодеяние, и щедрость наша не покажется ему недостаточной. Ибо сказано: «Скромные унаследуют землю сию».

Я не смогла удержаться, чтобы слегка не уколоть его. Я спросила:

– Что случилось вдруг с сигаретами «Европа»? Почему ты перешел на «Донхилл»?

Мишель не обиделся. Мгновение вглядывался он в меня, словно забавляясь, но тотчас же, пожав плечами, презрительно бросил: «О, женщины, женщины», – и отправился на кухню, чтобы приготовить нам отбивную с жареной картошкой. И внезапно я возненавидела его.

Итак, ты снова победил. Одним взмахом ты растоптал нашу хижину, вдребезги разбил китайскую вазу, извлек из глубин Мишеля какого-то гротескного, карликового Алекса. Алекса – в дешевом популярном издании. И одновременно, ты словно жонглер в цирке, легким ударом каблука послал ко всем чертям Закхейма. Стоило тебе только дунуть, и Боаз оказался вырванным из нашего пошатнувшегося домашнего мирка, перенесен в Зихрон и с абсолютной точностью высажен в тот самый квадрат, что был предназначен для него на твоей оперативной военной карте. Всего этого ты достиг, даже не утруждая себя тем, чтобы вынырнуть из своего густого облака. Словно парящий в небесах и все разрушающий спутник. Все – с помощью дистанционного управления. Все – лишь одним нажатием кнопки. Последние слова я писала сейчас с улыбкой. На этот раз не жди еще одной попытки самоубийства, подобной тем, что в свое время вызывали у тебя лишь сухую презрительную ухмылку, сопровождаемую словами: «Еще одна операция по промыванию желудка». На сей раз я внесу некоторое разнообразие. Воздам сюрпризом за сюрприз.

Здесь я остановлюсь. Оставлю тебя в темноте. Пойди и встань у своего окна. Обхвати свои плечи руками. Или ляг и лежи, бодрствуя, на своей кабинетной лежанке, между двумя железными шкафами. И жди, что после отчаяния придет милосердие. В которое ты не веришь. Но я верю.

Илана

* * *

Черновые заметки профессора А. А. Гидона (на маленьких карточках)

176…. Его восприятие времени абсолютно двухмерно – БУДУЩЕЕ и ПРОШЛОЕ. В его изнуренном сознании непрерывно отражаются друг в друге первозданная ГАРМОНИЯ, уничтоженная силами ЗЛА, и ГАРМОНИЯ обещанная, которая вернется и возродится с «возобновлением дней наших, какими были они в незапамятные времена», – после великого ОЧИЩЕНИЯ. Суть его противостояния сводится к одному: вырваться из когтей НАСТОЯЩЕГО. Разрушить НАСТОЯЩЕЕ до самого основания.

177. Отрицание НАСТОЯЩЕГО – это лишь замаскированное отрицание собственного «Я». НАСТОЯЩЕЕ воспринимается как кошмар, как изгнание, как «затмение светил небесных», потому что собственное «Я» – фокус переживания НАСТОЯЩЕГО – ощущается как непереносимый гнет.

178. По сути, его восприятие времени не двух-, а одномерное: РАЙ, который был, – это РАЙ, который будет.

178-а. НАСТОЯЩЕЕ, стало быть, – это лишь мутный эпизод, пятно на полотне ВЕЧНОСТИ: его следует стереть (кровью и огнем) с лица действительности и даже из памяти, чтобы уничтожить всякий барьер между сиянием ПРОШЛОГО и сиянием БУДУЩЕГО и открыть возможность для мессианского слияния этих двух сияний. Отделить «святое» от «будничного» и полностью удалить «будничное» (НАСТОЯЩЕЕ и собственное «Я»). Только так замкнется круг. Так восстановится сломанное кольцо.