Черный воздух. Лучшие рассказы - [178]

Та, что сейчас плыла впереди всех, была беременна, но все равно выглядела сильнее остальных. Во время коротких перерывов она не хватала ртом воздух, как Смит, а смеялась и, тряся головой, восклицала:

– Каждый раз, когда я разворачиваюсь, он пинается внутри!

Она была на восьмом месяце, и живот у нее был круглый, как у маленькой китихи, но это не мешало ей носиться по дорожкам с такой скоростью, какой не могла достичь ни одна из остальных пловчих. Лучшие в их клубе просто поражали. Вскоре после начала своих занятий Смит поставил себе цель проплыть стометровку свободным стилем меньше чем за минуту, и однажды ему это удалось, но затем он как-то услышал, что женская команда местного колледжа на тренировке делает целую сотню стометровых заплывов, и каждый раз укладываются в минуту. Он понял, что, хотя все люди выглядят примерно одинаково, некоторые на самом деле гораздо сильнее других. Эта беременная находилась в нижнем эшелоне сильнейших пловцов, и сегодняшние заплывы были для нее легкой разминкой, хотя занимавшиеся на соседних дорожках не могли с ней тягаться, как бы они ни старались. Нельзя было оторвать взгляд от того, как она проплывала не просто быстро, но и ритмично, совсем без усилий, делая меньше взмахов, чем остальные, и все равно показывала гораздо лучшее время. Это казалось волшебством. Не говоря уже о приятном изгибе живота, в котором находился ребенок.

Дома все становилось только хуже. Селена часто задерживалась на работе и говорила с ним меньше, чем когда-либо.

– Я люблю тебя, – говорил он. – Селена, я люблю тебя.

– Знаю.

Он пытался окунуться в работу. Они работали в одной лаборатории и могли уходить домой вместе. Могли говорить о работе, как раньше, хотя теперь что-то изменилось – хотя оба занимались геномикой и, казалось, их области не могли быть друг к другу ближе. Как им тут было не сблизиться…

Но геномика – очень обширная наука. Можно было заниматься разными ее разделами, и они вдвоем служили тому примером. Смит упорно глядел в свой новый и более мощный электронный микроскоп и начинал добиваться кое-каких успехов в расшифровке ДНК ископаемых животных.

Судя по всему, в полученных им образцах не содержалось почти ничего, кроме того, что называется мусорной ДНК. В прежние время это считалось бы неудачей, но недавно лаборатория Коль в Ахероне здорово продвинулась в расшифровке различных функций этой мусорной ДНК, которая оказалась вовсе не бесполезной, как можно было предположить. Эволюция в самом деле была весьма расчетливой штукой. Прорыв случился после того, как научились определять короткие повторяющиеся последовательности в мусорной ДНК. В этих последовательностях были зашифрованы инструкции для процессов более высокого уровня, чем генный, на котором их рассматривали прежде, – для дифференцировки клеток, для очередности передачи информации, апоптоза и прочих.

Применять это новое знание к частично разрушенным мусорным ДНК ископаемых, конечно, было непросто. Но он видел в своем микроскопе нуклеотидные последовательности – или, если точнее, характерные минеральные замены пар аденин-тимин и цитозин-гуанин, хорошо описанные в литературе и легко идентифицируемые. По сути, это были наноокаменелости, но вполне постижимые для тех, кто умел их читать. А прочитав, можно было воссоздать идентичные им последовательности нуклеотидов – точно такие же, как у ископаемых животных. Теоретически это позволяло воссоздать и самих этих животных, но на практике никогда не удавалось раздобыть целый геном, так что это было невозможно. Хотя были и те, кто все равно пытался это сделать с более простыми организмами, либо воссоздавая его целиком, либо по методу гибридной ДНК, добавляя участки ДНК современных существ – потомков тех ископаемых.

В частности, в случае с этим ископаемым дельфином, почти наверняка пресноводным (хотя многие из них неплохо переносили и соленую воду, живя в устьях рек), полное оживление было невозможно. Но Смит и не пытался это сделать. Ему было интересно найти фрагменты, у которых не было бы аналогов в геноме ныне живущих потомков, потом синтезировать их, вставить в современные ДНК и провести на получившихся животных опыты – скрестить их, поместить в различные среды. И посмотреть, чем они будут отличаться.

Также он при возможности проводил митохондриальные тесты, которые в случае успеха позволяли ему точнее определить время появления новых видов. Он мог найти каждому конкретное место в родовом дереве морских млекопитающих, хотя для раннего плиоцена[85] это было очень непросто.

Оба пути исследований были достаточно трудоемкими, отнимали много времени и сводились практически к бездумной работе – одним словом, идеальное занятие. Он корпел над ними по многу часов каждый день, на протяжении недель, потом месяцев. Нередко у него получалось ездить домой на трамвае с Селеной. Она вместе с соавторами, в основном с Марком, уже писала о результатах своих последних исследований и теперь работала нерегулярно. Смит, пока был занят делом, об этом не задумывался – поэтому и работал постоянно. Это ни решало проблем, ни представляло хорошей стратегии – напротив, даже усугубляло ситуацию. Его охватывало все возрастающее чувство отчаяния и потери, но он все равно это делал.