Черный Волк. Тенгери, сын Черного Волка - [5]

Шрифт
Интервал

У Керулена есть места, где лес сбегает с западного берега и устремляется в степь.

— Если мы перейдем через реку, — сказал Темучин, — темные и непроницаемые дали нашей страны будут хранить нас и помогать.

Два дня спустя мы достигли этих мест, снова переплыли реку, передохнув на маленьком островке, поросшем березами, а потом, уже совсем без сил, доплыли до другого берега. Но не успели мы укрыться под сенью сумрачного леса, как тайчиуты набросились на нас и скрутили. А потом поскакали с нами по степи, навстречу прокаленному солнцем дню и вечеру длинных теней. Они положили нас поперек седел, связав по рукам и ногам. Участь всех пленников — страдания и неизвестность. Моя голова свисала так низко, что тайчиут, пожелай он, мог ударить меня по ней носком сапога или стременем. Я не владел больше своими мыслями и видел только пролетающую мимо траву, вдыхал запах пыли и крови, забыв и думать о моих рыбах.

Нас привезли к пышной юрте Таргутая. Вождь сидел перед глубокой миской с бараниной и бросал кусочек за кусочком прямо себе в рот. Пальцы его лоснились от застывшего жира, жир засох и на широких черных усах на верхней губе. На нас он внимания не обратил, он все ел и ел, запивая мясо холодным кумысом. По его знаку — он щелкнул пальцами — слуга принес ему сушеные фрукты на фарфоровой тарелке. Стражники бесшумно передвигались по шелковым коврам или молча сидели под стенкой юрты в ожидании приказа своего владыки.

Таргутай вытер жирные руки о волосы, и на этом трапеза завершилась. Слегка приподняв голову, он увидел наши связанные ноги и хриплым голосом спросил:

— Неужели у строптивого Темучина отросли четыре ноги и он будет теперь пастись вместе со своими овцами?

На что Темучин ответил:

— Неужели Таргутай, который некогда дружил с ордой моего отца, настолько состарился, что не может отличить барана или овцу от двух друзей?

Подбежавший к нам стражник схватился за меч, но Таргутай поднял руку:

— Оставь их! Я уважаю разум, потому что он острее меча. Тот, кого я вижу, достойный сын Есугея: волосы у него черные, глаза сверкают, речь исполнена смысла. Он как необъезженная лошадь. Когда ее заарканишь, она бесится и встает на дыбы. Значит, нужно ее укротить, унизить, замучить, заставить голодать. Закройте его в кане и отдайте ключ мне. Так он скорее поймет, что я не только владыка моих тайчиутов, но что весь его скот и все его пастбища отныне тоже мои! Его орда — моя орда, и его воля будет повиноваться моей воле.

А теперь, видно, пришел черед человека, который однажды солнечным утром пошел наловить рыбы. До сих пор меня не удостаивали ни словом, ни взглядом.

— Я велел поймать только одного, — сказал предводитель тайчиутов, — но раз ты не оставлял его ни днем, ни ночью, а он назвал тебя своим другом, я прикажу и тебя запереть в кане. Ты не сын предводителя или вождя орды, ты мне уже завтра утром скажешь, будешь ли служить мне, или умрешь от моей руки. Цена твоей жизни ничтожна, твоя смерть никого не воспламенит. Ты все равно что листок, который порывом ветра сорвет с дерева. Кто заметит унесенный ветром лист?

— Сколь ни ничтожна моя жизнь, слова Таргутая придают ей вес!

— Ты смерти не боишься?

Один из стражников замахнулся на меня плетью.

— Приставьте к ним обоим вместо храброго воина этого дурачка, одноглазого мальчишку-конюха, чтобы они поняли — для меня они всего лишь голодные степные крысы!

И нас вытолкали из его юрты.

Ночью на небе не пробежало ни облачка, лунный свет был таким сильным, что даже звезды померкли. Он словно облил серебром юрты орды тайчиутов. На деревянных ярмах, в которые нас заключили, можно было разглядеть каждую трещинку. Мы стояли неподалеку от шатра Таргутая, но на таком расстоянии друг от друга, что, если бы попытались перекинуться хоть словечком, его обязательно услышал бы стерегший нас мальчишка-конюх.

Время от времени в лунном свете между юртами скользили какие-то тени, и все они исчезали в юрте Таргутая.

То бесстрашие, с которым я предстал перед вождем тайчиутов, недолго сопутствовало мне в ночи. Тягостное ярмо сдавило мое мужество и надежду, потому что я привык сражаться в открытую. Я охотился на волков и антилоп, побеждал лосей и медведей, и никогда страх не закрадывался в мое сердце, даже тогда, когда мне грозила гибель — ведь и тогда я видел гордость победителя в глазах зверя, и от этого сил у меня прибавлялось. Однако у Таргутая для меня не нашлось ничего, кроме ярма, колодок и обидных слов. И после этого служить ему? Наши старики говорили: кто служит чужакам, будет с мясом и кумысом, но разве его жизнь не будет в ежечасной опасности?

В юрте Таргутая пели, праздновали победу над Темучином и орали во всю глотку, как в то утро, когда ворвались в нашу орду у Керулена. Один из слуг принес одноглазому мальчишке-конюху вареную баранью ляжку и глубокую миску с молоком. Тот так чавкал и громко прихлебывал, что было слышно за две юрты. А потом бросил обглоданную кость к ногам Темучина. У реки ржали лошади, на другом берегу выли трусливые волки.

В степной ночи есть час, когда все замирает и становится так тихо, будто она хочет проскользнуть в вечность, не пробуждая спящих ото сна и не выпуская бодрствующих за край ночи. Все вокруг цепенеет, ветер утихает, и лишь луна ходит над лесами, реками и пастбищами, ощупывая кусты и юрты. Я ощутил, что вот-вот что-то случится. И тут Темучин сорвался с места, побежал на одноглазого мальчишку и ударил его деревянным ярмом прямо в горло. Наш страж рухнул в траву, а мы с Темучином побежали к реке.


Рекомендуем почитать
Финский излом. Революция и Гражданская война в Финляндии. 1917–1918 гг.

Финляндия в составе Российской Империи долгое время обладала огромной автономией. На памятнике Александру II в Хельсинки выбито «1863» – год, когда финский язык в Великом княжестве Финляндском стал официальным. Однако русификация начала XX в. вызвала небывалый взрыв антироссийских настроений, а в 1918 г. красные финны проиграли в Гражданской войне. Так закончилось столетие «русской истории» Финляндии… Эта книга впервые во всех деталях восстанавливает революционные события 1917 г. и боевые действия Гражданской войны в Финляндии.


Ястребы востока

Исторические приключения на экзотическом Востоке. Доблестные рыцари и воины ислама, прекрасные принцессы и загадочные города, орды кочевников и древние сокровища… Кормак Фицжоффри родился на земле, где балом правили насилие и кровь. Но он смог выжить. Странствующий воин, наемник и мститель. Немного у него друзей, и тот, кто причинит им вред, рискует не дожить до рассвета… Кормак хочет освободить своего суверена из лап врагов, и для этого ему нужно найти выкуп. Причем выкуп королевский. В этом ему может помочь местный царек-разбойник.


Уроки немецкого, или Проклятые деньги

Не все продается и не все покупается в этом, даже потребительском обществе!


Трэвелмания. Сборник рассказов

Япония, Исландия, Австралия, Мексика и Венгрия приглашают вас в онлайн-приключение! Почему Япония славится змеями, а в Исландии до сих пор верят в троллей? Что так притягивает туристов в Австралию, и почему в Мексике все балансируют на грани вымысла и реальности? Почему счастье стоит искать в Венгрии? 30 авторов, 53 истории совершенно не похожие друг на друга, приключения и любовь, поиски счастья и умиротворения, побег от прошлого и взгляд внутрь себя, – читайте обо всем этом в сборнике о путешествиях! Содержит нецензурную брань.


Дихроя. Дневники тибетских странствий

Роман-приключение о мото-путешествии в тибетский загадочный регион, которое состоялось в 2019 году. Экспедиция прошла по маршруту российского путешественника Гомбожаба Цыбикова в Тибет в начале 20 века. Цыбиков отправился в Тибет по заданию российского правительства под прикрытием буддиста-паломника. Гамбожаб сделал первые фотографии Тибета. Как изменился за 120 лет Тибет, и как поменялось его восприятие окружающими? «Так сложно свыкнуться с мыслью, что весь Тибет есть замысловатое переплетение реальности и вымысла».


Еда и эволюция

Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.


Август Октавиан

Роман известного американского писателя и поэта Джона Уильямса посвящен жизни одного из величайших политических деятелей истории — римского императора Августа. Будучи тонким стилистом, автор воссоздает широкую панораму бурной римской жизни, гражданских войн, заговоров, интриг и строительства грандиозной империи в виде собрания писем различных исторических лиц — самого Августа, его родных, друзей и врагов, — а также из «неизвестных» страниц летописей той эпохи.


Вильгельм Завоеватель

Роман известной английской писательницы Ж. Хейер посвящён нормандскому герцогу Вильгельму (ок. 1027-1087) и истории завоевания им английской короны.


Ромул

Исторические романы, составившие данную книгу, рассказывают о драматических событиях жизни Ромула, основателя и первого царя «Вечного города», и его брата Рема, «детей бога Марса, вскормленных волчицей».Действие происходит в VIII в. до н.э., в полулегендарные времена, предания о которых донесли до нас сочинения Тита Ливия, Плутарха и других античных авторов.


Аттила

Книга Т. Б. Костейна посвящена эпохе наивысшего могущества гуннского союза, достигнутого в правление Аттилы, вождя гуннов в 434–453 гг. Кровожадный и величественный Атилла, прекрасная принцесса Гонория, дальновидный и смелый диктатор Рима Аэций — судьба и жизнь этих исторических личностей и одновременно героев книги с первых же страниц захватывает читателя.