Черный Волк. Тенгери, сын Черного Волка - [24]
Он все еще любил ее, хотя разлука длилась уже куда больше, чем время, которое они провели вместе. Темучин гордо держался в седле своего белого скакуна. Его темно-вишневый кафтан распахнулся на ветру и напоминал сейчас крылья: мой друг как бы летел к своей Борте, смелый и беззаботный.
Солнце заходило, нам навстречу спускались сумерки, покрасив нас сперва в желтую, потом в серую и, наконец, в черную краску. Только теперь мы повернули на север.
Перед появлением луны на небе мы переправились через Килхо, не встретив по пути ни единого меркита.
Темучин отдал воинам приказ стать в боевые порядки.
В глубину построение вышло по девять рядов. Вот так мы и шли на запад, готовые к бою, во главе с Темучином. Мимо пролетали высокие тополя, вырастали и тут же пропадали холмы. Луна иногда светила так ясно, что в ее свете несущиеся по степи всадники походили на мятущиеся тени привидений. Пока что воины еще молчали, как молчат привидения, но устрашающий грохот тысяч и тысяч копыт раскатывался впереди нас и наверняка уже звучал в ушах меркитов.
Вот вдали показались огни!
Лагерь!
Юрты и шатры!
— Нахлестывайте лошадей! — закричал Темучин.
И по рядам полетело:
— Нахлестывайте лошадей!
— Пригнитесь к гривам! — крикнул Темучин.
И по рядам полетело:
— Пригнитесь к гривам!
Тысячеголосый рев «Ухуууу!.. Ухуууу!» разорвал ночное небо — и мы с криком набросились на врага, как ураган.
Боевые топоры сверкали в лунном свете, взлетали и со свистом опускались кривые сабли, стрелы шипели, как змеи, лошади падали под всадниками на траву, оглашая поле битвы исступленным ржаньем.
Особенно неистовствовал бой у переправы.
В то время как тумен на другом берегу приковал к себе главные силы меркитов, мы напали на них с незащищенного тыла, заставив принять двусторонний бой, отчего их войско потеряло управляемость и стройность. И сразу же упала и боеспособность меркитов. Вот почему нам удалось переправиться на тот берег без заметных потерь.
Темучин сразу понял, что битва складывается в нашу пользу и враг скоро попятится назад. Поэтому он приказал одному из туменов отойти от переправы и ударить в тыл, по самому лагерю меркитов.
Криком «Борта! Борта!» он как бы подгонял нас, а сам пригнулся к гриве скакуна и как бы слился с ним, защищаясь от случайных стрел.
Если вначале поле брани освещалось лишь тусклым светом луны, в котором и воины, и кибитки, и юрты, и блеющие овцы казались предметами и существами призрачными, то когда мы подожгли юрты и повозки меркитов и пламя быстро прогрызлось в войлок и дерево, к небу взметнулись мириады искорок, которые обрушились потом на нас подобно огненному дождю. Горячий воздух раздирал грудь, дым выдавливал слезы из глаз.
Свет луны поблек.
И хотя меркиты оставили в лагере не так уж много воинов, наши потери были весьма ощутимы: не только мужчины бились с нами, их храбрые жены тоже вышли из юрт и пускали в нас из-за повозок и кустов сотни метких стрел.
Они умирали рядом со своими храбрецами мужьями, и кровь у них была такая же красная, как огонь, и такая же красная, как кафтан Темучина, который развевался сейчас у него за спиной, как языки пламени, когда он вдруг вырывался из гущи схватки и звал свою Борту.
Когда шум битвы начал понемногу стихать и особенно отчетливо слышались крики раненых и стоны умирающих, а из степи доносились отдельные мстительные крики спасшихся бегством меркитов, Темучин нашел наконец свою Борту.
Она жила в юрте человека по имени Чилгер, одного из братьев вождя меркитов Тохты. Самому Тохте удалось избежать плена.
Чилгер, стоявший перед Темучином, стенал и раскаивался:
— Черной вороне уготована судьба питаться падалью, хотя она предпочла бы лакомиться дикой уткой или куропаткой. Вот так и мне, Чилгеру, уготована судьба человека, который сам навлек проклятье на свою черную голову. Зачем я загорелся страстным желанием обладать Бортой? Обыкновенной птице вроде луня уготована судьба жрать мышей и полевок, а ей, видишь ли, вздумалось позариться на лебедей и журавлей. Вот так и я, ничтожный Чилгер, пожелал обладать твоей святой, благородной, прекрасной женой Бортой и навлек этим кару небесную на меркитов.
Борта сидела на подушках с новорожденным младенцем на руках. Платье на ней было порвано, и сквозь прорехи виднелось юное смуглое тело, волосы ее были не убраны.
Темучин преклонил перед ней колени, поцеловал и сказал:
— Тот, что стоит здесь, — и он указал на меркита Чилгера, — и который будет присутствовать при том, как мы будем любить друг друга, сейчас дрожит от страха, зная, что я велю убить его — я, стоящий сейчас на коленях с плачущими и блестящими от радости глазами, потому что вновь обрел самое драгоценное для меня существо, которое вот он хотел навсегда у меня похитить. О моя Борта!
И они обнялись.
Я отвернулся, чтобы не смущать их счастья своим взглядом.
Когда они нежно прикоснулись друг к другу и исполнилась заветная мечта Темучина, Чилгер попытался проскочить мимо меня. Подло, как шакал, бесшумно, как волк, низко, как змея.
Но моя сабля достала его и убила. И он умер, как шакал, как волк и как змея.
Так как Темучин не был уверен, его ли родной сын лежит на подушке рядом с Бортой, он осторожности ради сказал:
Первая часть книги – это анализ новейшей англо-американской литературы по проблемам древнерусской государственности середины IX— начала XII в., которая мало известна не только широкому российскому читателю, но и специалистам в этой области, т. к. никогда не издавалась в России. Российским историком А. В. Федосовым рассмотрены наиболее заметные работы англо-американских авторов, вышедшие с начала 70-х годов прошлого века до настоящего времени. Определены направления развития новейшей русистики и ее научные достижения. Вторая часть представляет собой перевод работы «Королевство Русь» профессора Виттенбергского университета (США) Кристиана Раффенспергера – одного из авторитетных современных исследователей Древней Руси.
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Испания. Королевство Леон и Кастилия, середина 12-го века. Знатного юношу Хасинто призвал к себе на службу богатый и влиятельный идальго. Не каждому выпадает такая честь! Впору гордиться и радоваться — но не тогда, когда влюблен в жену сеньора и поэтому заранее его ненавидишь. К тому же, оказывается, быть оруженосцем не очень-то просто и всё получается не так, как думалось изначально. Неприязнь перерастает в восхищение, а былая любовь забывается. Выбор не очевиден и невозможно понять, где заканчивается верность и начинается предательство.
Пожалуй, нет на нашей планете ни одной культуры, в которой не использовались маски. Об этом свидетельствуют древние наскальные рисунки, изображающие охотников в масках животных. У разных народов маска сначала являлась одним из важнейших атрибутов ритуальных священнодействий, в которых играла сакральную роль, затем маски перекочевали в театры… Постепенно из обрядов и театральной жизни маски перешли в реальную, став обязательным атрибутом карнавалов и костюмированных балов. Но помимо масок украшающих и устрашающих, существует огромное количество профессиональных масок, имеющих специфические свойства: хирургическая – защищающая чистоту операционного поля, кислородная – подающая воздух больным и ныряльщикам, спортивные маски, сохраняющие лица от повреждений.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Когда сны становятся реальностью…– Раз я вижу это не одна, значит я, всё же, не сошла с ума. И делала правильно, что придавала столько значения своим снам. Не я одна, как видите, вижу этот чёртов маяк!
Романы американского писателя-историка повествуют об античном Риме середины I века до н.э. — времени крушения республики и прихода к власти великого Юлия Цезаря. Автор проводит читателей по всей жизни знаменитого римлянина, постепенно разворачивая гигантское историческое полотно той эпохи.
Роман известной английской писательницы Ж. Хейер посвящён нормандскому герцогу Вильгельму (ок. 1027-1087) и истории завоевания им английской короны.
Роман известного американского писателя и поэта Джона Уильямса посвящен жизни одного из величайших политических деятелей истории — римского императора Августа. Будучи тонким стилистом, автор воссоздает широкую панораму бурной римской жизни, гражданских войн, заговоров, интриг и строительства грандиозной империи в виде собрания писем различных исторических лиц — самого Августа, его родных, друзей и врагов, — а также из «неизвестных» страниц летописей той эпохи.
Исторические романы, составившие данную книгу, рассказывают о драматических событиях жизни Ромула, основателя и первого царя «Вечного города», и его брата Рема, «детей бога Марса, вскормленных волчицей».Действие происходит в VIII в. до н.э., в полулегендарные времена, предания о которых донесли до нас сочинения Тита Ливия, Плутарха и других античных авторов.