Черный ветер, белый снег. Новый рассвет национальной идеи - [142]

Сурков допустил серьезный промах, он недооценил национализм, видя в нем всего лишь очередное картонное политическое движение, которое можно по-умному нашпиговать несколькими лозунгами и превратить в кремлевский клон, как всех прочих. Однако «управляемый национализм» – это оксюморон. «Русский марш» выпустил монстра на волю, и назад его уже не загнать. Ныне оппозиционные националисты вспоминают то решение Кремля как момент, когда перед ними отворились двери. «С тех пор национализм стал реальным явлением российской политики», – признает Зарифуллин. Сурков, по его словам, после марша «впал в транс»: «Сурков разочаровался в евразийстве, потому что ему требовалось контролировать улицу, а улицу захватили националисты».

Дугин безоговорочно порвал с радикальными националистами: с того момента евразийство было уже не «националистическим» проектом, а скорее официальной идеологией. Представители евразийства, те же Зарифуллин и Коровин и сам Дугин, не могли больше рядиться в популистские одежки, как прежде, зато они получали осмотрительное поощрение государевых людей. «У Дугина был выбор – либо с националистами, либо с режимом. А национализм – это улица. Так нам и режиму пришлось обходиться без улицы», – подытоживает Зарифуллин.

Видя, что эта стратегия сорвалась, Кремль перешел к агрессивной борьбе против радикальных националистических групп и тем еще глубже загнал их в оппозицию. К 2009 году немало известных националистов уже отбывали срок за убийство, ДПНИ и «Славянский союз» были распущены. От управляемого национализма Суркова ничего не осталось: не сумев ни сдержать, ни кооптировать националистов, этот проект выпустил на волю хищника, и тяжелые последствия той ошибки ощущаются доныне.

Московский район, прилегающий к улице Пречистенке, сохранил щегольской богемный облик, с карнизами, колоннадами и красками, напоминающими Левый берег Парижа в XIX веке. 19 января 2009 года Станислав Маркелов, адвокат и правозащитник, и Анастасия Бабурова, сотрудница оппозиционной «Новой газеты», вышли с пресс-конференции на Пречистенку и неторопливо пошли по скрипучему насту к метро «Кропоткинская». За ними также неспешно следовал какой-то мужчина.

Там, где безлюдная улица вот-вот должна была перейти в оживленную площадь, над которой господствуют золотые купола храма Христа Спасителя, преследователь ускорил шаг. Он вынул пистолет с глушителем и с расстояния в несколько шагов выстрелил Маркелову в голову. Бабурова, как установило следствие, бросилась на убийцу, схватила его за руку. Он выстрелил снова и быстро прошел через площадь в метро, оставив позади два трупа в луже застывающей крови.

Почти год личность этого человека не удавалось установить. Убийство Маркелова, члена тесного круга высокопрофессиональных московских правозащитников, стало преступлением года. Пятнадцать лет он защищал оппозиционных журналистов и беженцев из Чечни, преследовал военных преступников и скинхедов и нажил немало могущественных, а вероятно, и склонных к насилию врагов. Друзья и коллеги подозревали соучастие служб безопасности. Убийца, по всей видимости, был хорошо обучен: полиция обыскала место преступления столь тщательно, что собрала 140 окурков, но так и не обнаружила гильзы, по которым можно было бы опознать оружие, – вероятно, это был переделанный пневматический пистолет.

Наконец 4 ноября 2009-го, ко всеобщему удивлению, полиция арестовала Никиту Тихонова, худосочного 29-летнего интеллектуала, и предъявила ему обвинение. Друзья считали Никиту книгочеем и умником, а также фанатичным националистом, – но чтобы он стал убийцей? Сначала Тихонов признался в преступлении, потом отказался от своих показаний. В гон году он был осужден за двойное убийство и приговорен к пожизненному сроку. Выяснилось, что пути Маркелова и Тихонова пересекались прежде. В 2006 году Маркелов участвовал в суде над Тихоновым, который обвинялся в соучастии в убийстве правозащитника Александра Рюхина, молодого человека из антифашистского движения. Бандиты зарезали его. Тихонов залег на дно и был осужден заочно. Найти мотив для убийства Маркелова было нетрудно – личная ненависть, как пояснил его адвокат. Но Тихонов не был психопатом, скорее он шел путем истинно верующего. Как Раскольников в романе Достоевского «Преступление и наказание», он – пример идеализма, ведущего в ад. Убийство Рюхина и Маркелова – итог извращенной идеологии, постепенно завладевшей человеком.

Мы уже не раз видели в этой книге, к каким трагедиям приводит неистовая преданность идеям, – это постоянная тема в истории России, государства, где интеллектуалов замечают и оценивают по безусловной верности своим принципам. Новое поколение российской молодежи столь же серьезно и свирепо: оно выросло в политической агорафобии 1990-х, остро переживая национальное унижение России по итогам холодной войны, перенесло немало кризисов и лишений, когда рухнула российская экономика.

Но судьба Тихонова свидетельствует также о полном провале кремлевской политики в отношении национализма: вскоре на суде выяснится, что Тихонов не просто молодой человек, не сумевший вписаться в социум, а основатель одной из поддерживаемых Кремлем националистических банд «Русский образ». Это был еще один политический эксперимент, попытка консолидировать уличные банды националистов под крылом государства, – и вот к чему это привело.