«Черный тюльпан» - [7]

— Нет, не замечательно. Охуительно, — поправил его Владимир. Он стоял и улыбался, словно хищник. — Им пиздец.

Над горами на черном-черном покрывале неба, словно рассыпанные алмазы, блестели звезды. Луны не будет почти до самого рассвета. Тьма затрудняла продвижение моджахедов, но она и делала их менее заметными.

Из-под ноги Сатара выкатился камень. Он взмахнул руками, чтобы не упасть.

— Аккуратнее, — сказал шедший позади него воин.

Сатар не ответил. Для большинства моджахедов Саида Яглана горы были точно таким же домом, как и кишлаки в долинах. Он не мог сравниться с их выносливостью и умением. Если бы он провел в горах лет 10, то, может быть, немного к ним приблизился. И это знание унижало его.

Через несколько минут один из бойцов впереди сделал то же, что и он. Шума на этот раз получилось больше. Кто-то предупреждающе зашипел. Но человек в ответ только рассмеялся. Он не понимал своего незнания, в отличие от Сатара.

Человек, шедший перед Сатаром, слушал товарища, затем повернулся и сказал:

— Днем русские привезли в Булолу пару грузовиков с людьми. Саид Яглан говорит, что наш план не меняется.

— Я понял. Аллах позволит, мы победим, — сказал Сатар перед тем, как передать новость дальше по цепочке.

— Нет бога, кроме Аллаха. С Его помощью мы изгоним неверных, — сказал шедший впереди моджахед. — Разумеется, Он не позволит, чтобы дела предков пропали втуне.

— Нет. Не позволит, — отозвался Сатар. — Наши прадеды прожили праведную жизнь. Аллах создал человека отличным от овцы, создал его способным сражаться, а не подчиняться.

— Хорошо сказано, — признал шедший впереди моджахед.

— Очень хорошо сказано, — согласился шедший позади.

— За это надо благодарить Аллаха, не меня, — сказал Сатар. Его лицо покрылось краской. Но было слишком темно, и никто не заметил его смущения.

Ближе к полуночи — Сатар судил о времени по положению звезд — моджахеды выбрались на хребет около Булолы. Родной кишлак Сатара был погружен в темноту, из долины не доносилось ни звука. Его соотечественники спали. Но там, где стоят безбожники-шурави, муэдзин не будит правоверных на утреннюю молитву. Но в домах, которые ещё оставались целыми, во дворах люди могли помолиться, обратившись к Мекке в назначенный час.

Сатар выругался в адрес русских. Если бы не они, его отец ходил бы на двух ногах. Если бы не они, он сам никогда бы не ушел из Булолы. «Но я возвращаюсь домой, — думал он. — Скоро мы изгоним русских, свобода и Аллах вернутся в наш кишлак».

«Русские уйдут по воле Аллаха», — поправил себя он. Он не видел окопов, блокпостов, заграждений, но он знал, где спали эти безбожники. Некоторые воины не доберутся до Булолы, они направятся прямиком в рай, станут мучениками в священной войне с неверными. «Если Аллах уготовил и мне такую судьбу, так тому и быть. Но всё же хотелось ещё разок увидеть отца».

Он занял позицию за валуном. Ему показалось, что это был тот же камень, за которым он прятался во время предыдущего нападения на Булолу. От ночного холода он начал дрожать. Тот, кто говорит, что не испытывает страха во время встречи со штурмовым вертолетом русских — лжец. Он никогда не чувствовал себя настолько беспомощным во время той атаки.

А теперь он сможет отомстить. Он снял автомат с предохранителя и переключился на стрельбу очередями. Он был готов.

Прибор ночного видения окрасил округу в черно-зеленые тона. Между скалами мелькали размытые тени. Сергей отпрянул от прибора, и ночная тьма снова застила его взор.

— Они на месте, — доложил он. — Через эту штуку и правда выглядят, как духи.

— Ага, — согласился Владимир. Сергей стоял от него всего в паре метров и с трудом разглядел его кивок, хотя духов видел и издалека. Владимир продолжал:

— Будь уверен, они попали, как хер в горчицу.

Услышав это, Сергей с огромным трудом подавил смешок.

— О, боже, — донесся до него голос Федора. Все хохотали даже сильнее, чем шутка того заслуживала, но Сергей понимал — бой неизбежен.

— Похоже, лейтенант Успенский раздобыл дури, — сказал он.

— Если раздобыл, почему не поделился? — спросил Владимир. — Я б сейчас дунул.

Снова смех. Сергей кивнул. Они курили гашиш при каждой возможности. С ним время летело быстрее, иногда ему даже казалось, что время в Афганистане ещё более страшный враг, чем духи.

— Когда мы их уже накроем? — спросил Федор.

— Терпение, — донесся искаженный акцентом голос Крикора. — Пусть подойдут поближе, тогда, наверняка, всех грохнем.

Время… Да, время — это враг, но оно убивает медленно. Секунду за секундой. Там, в горах, прятались духи, передвигались, готовились броситься на Булолу. Чаще всего для Сергея они были чем-то неосязаемым. И вот теперь он с ними встретится.

«Сколько ещё ждать?» — хотелось ему спросить. Нет, не спросить. Выкрикнуть. Не потому, что Крикор заткнул Федора. Нужно было ждать. Секунды растягивались в часы. Когда начнется стрельба, время ускорится. Всё будет происходить одномоментно. Он знал. Видел уже.

Он снова проверил, что его автомат был переключен на стрельбу одиночными. И снова убедился, что переключен.

Сержант Крикор склонился над ПНВ.

— Осталось… — начал он.

Может, он и успел закончить фразу, но Сергей его уже не услышал. Как он и предполагал, всё началось сразу и одновременно. В небо взметнулись осветительные ракеты. Крикор выкрикнул что-то по-армянски и отпрянул от ПНВ. Когда над ними висели ракеты, смотреть в него означало смотреть прямо на солнце.