Чёрный свет, белая тьма - [14]

Сердце сдавило – боль. Знакомая боль. Он её чувствует с первого дня здесь. Так хочется домой…, там осталась работа, друзья, любящая жена, там остался дом…, и друзья.

-Ебучие друзья. – Прошипел он. В глазах полыхнула ярость, чёрная, всепоглощающая злоба, какой никогда прежде, он за собой не замечал.

Перед глазами снова пронеслись картины минувшего – её лицо, она любит его, а он её…, их общий дом…, работа…, и друг. Рука сама собой легла на рукоять пистолета. Как же он хотел, что б эта сука оказалась сейчас тут! Нет, он бы не стал тратить патроны. Они денег стоят, на всякие отбросы их тратить жалко. Да и зачем? Просто пшик, дырка во лбу и всё. Так не интересно. Вон, рядом весело искрится Электра. Не простая, в её вспышка виднеются алые ниточки – он видел, как в такую угодил слепой пёс. Там умираешь долго, очень долго. Вот туда он бы его бросил. Не всего. Прибил бы руки к земле, ножом например и сунул бы его туда, ногами вперёд. А потом потихоньку задвинул бы тазовую часть, торс, потихоньку, не забывая вкалывать ему адреналин и другие полезные препараты. Что б падла не умер сразу, что б видел его лицо, всё время пока аномалия выжигает его нервные окончания и мышцы.

Белый сник. Тяжко вздохнул. Снова посмотрел в костёр – углей уже нет, одна зола…, как угораздило стать таким? Как его природная доброта, превратилась в чёрную ненависть, а язвительность, в настороженность и недоверие ко всему вокруг? Наверное, так тут со всеми бывает…, никак ни легче. Это просто оправдание. Суть же в другом – как он такой сможет вернуться? К ней, к прошлой жизни, как он сможет вернуться таким? Она не узнает его. Нет, лицо она узнает, но его самого – нет. Он изменился. Стал хуже…, по меркам Зоны, всё наоборот, для неё он стал гораздо лучше, во много раз лучше. Он научился выживать. Но на Большой земле, всё, что изменило его здесь, сыграет с ним дурную шутку.

Может, ему не стоит возвращаться. Да и она – больше года прошло. Вряд ли она ещё ждёт – ведь он просто пропал. Уехал в другой город по работе и не вернулся. Может, подумает она, решил уйти по-английски, не прощаясь, к другой женщине. Оставив все вещи и нетронутый банковский счёт..., нет, она не поверит в то, что он просто ушёл, всё бросив. Но люди часто пропадают. Иногда их потом даже находят. В виде кучки костей.

Он жаждет вернуться в пустоту. Там уже нет ничего, что он так любил, ничего, что помнит столь ярко. Тот мир остался в прошлом…, но в том мире можно жить. Там можно даже постареть.

Белый снова осмотрелся, автоматически отметив, что всё спокойно, но мысли неслись всё в том же направлении – он подумал о том, каковы шансы постареть и умереть своей смертью здесь?

Они стремились к нулю.

Он слишком много смертей видел, знал по опыту, как удивительно коротка сталкерская дорожка. Так зачем возвращаться, если возвращаться не куда? Затем, что бы состариться и умереть, отмечая свой столетний юбилей…, если прежде не посадят. Как он будет реагировать, когда на улице гопник пристанет? Или в квартиру влезет грабитель? Или сосед на хер пошлёт?

Белый стал больше соответствовать своему прозвищу – побледнел. Потому что понял, как поступит. Пистолет там носить не получится. С трудом, но он оставит оружие.

А вот отказаться от ножа уже никогда не сможет. Это ж всё равно, что выйти на улицу без штанов! Позорище, да и неуютно как-то. А имея под рукой нож, рассусоливать он не станет.

Один удар и Колыма привет…

Один удар.

В эту белобрысую харю.

В рот, располосовав язык и смотреть, как он захлёбывается собственной кровью.

Кровожадные мысли оборвались воспоминанием – оно пришло само и так остро, что он чуть не завыл. Ему бы отказаться, ему бы не приходить туда, но…

Они выросли в одном дворе. Потом судьба раскидала. И вот, спасибо интернету, наткнулся как-то на его страницу – старый друг, да ещё и в том городе, куда через пару месяцев придётся ехать, прописывать консультации паре торговых фирм. Он тогда решил, что обязательно навестит старого друга…, лучше бы забыл о своём желании. Увы.

Друг на звонок отозвался, долго не мог вспомнить, а потом жутко обрадовался, пригласил к себе на рюмку чая…, когда рюмок было опрокинуто изрядно, Белый понял, что куда-то проваливается. А друг, этот штопанный кусок рванины, виновато развёл руками.

-Вань, ты извини, ничего личного, но у меня недобор, норма летит к чёрту. А я премию хочу.

О чём он говорил? Какая ещё премия и за что? Белый не понял тогда. Просто вырубился. Потом очнулся, но всё плыло, вокруг были люди, кто-то что-то говорил – он не понимал, голоса сливались в единый гул. Ему показалось даже, что у некоторых людей в руках автоматы…, или эти люди были потом, когда появился лес? Впрочем, он не был уверен, что видел лес. Несколько дней превратились в мешанину из тумана, гула и каких-то гротескных лиц. Что такое ему примешал в водку друг-товарищ, Белый до сих пор не понимал. Наверное, что-то психотропное.

Очнулся он только там. Среди моря травы, в группе вооружённых людей, и у самого на плече висел автомат. Очнулся…, дня три ещё он смутно понимал что происходит. Помнил как много пил воды, как щедро с ним делились водой и едой люди из той разношёрстной толпы и как неодобрительно качал головой пожилой мужик в шрамах и рваном плаще. Кто это был? Хрен его знает, да и что б он сдох. Этот…, не очень хороший человек, вывел их к какой-то заброшенной деревне, встал на часах. А утром его не было. И патронов не было. И еды тоже. Они проснулись, и над руинами старого посёлка поднялся дикий мат. Все рюкзаки были выпотрошены. Тот, кто вывел их сюда, оставил их одних. Весь день они его проклинали и клялись пристрелить, когда найдут…, интересно, хоть кто-то из тех людей ещё жив?