Чёрный прах - [3]

Она сказала — никаких телефонных звонков, никаких милых подарков, никаких украшений, никаких пьяных извинений на голосовую почту, никаких телеграмм, никаких цветов, никаких нежданных визитов, никаких вторжений в её сны или попыток поговорить с ней через Барьер, экстрасенсорное пространство, которое делили видящие… вообще никаких широких жестов.

Она не оставила ему пространства для манёвра.

Она не оставила ему никакого бл*дского пространства для манёвра. Он мог лишь быть мудаком и пойти против её чётко обозначенных пожеланий, а он изо всех своих проклятых сил старался этого не делать.

Она сказала ему, что поговорит с ним снова, когда будет готова поговорить с ним.

Она сказала, что когда этот день наступит, она ему позвонит.

Это было больше семи недель назад.

Пока что он не слышал ни единого слова. Он даже не знал бы, где она находится, если бы его служба безопасности не посвятила его.

Однако он не собирался говорить Энджел об этом.

Он не хотел признаваться Энджел в том, как сильно он скучал по своей жене — только не тогда, когда Мири ещё не дала нему настоящего ответа на вопрос, когда ждать её возвращения домой.

Это при условии, что вообще можно было ждать её возвращения домой — или хотя бы к нему.

Выдохнув с раздражением, а теперь ещё и с приливом злобы, который он не мог совсем подавить, Блэк упёрся руками в бедра, глядя на пустыню.

Земля, простиравшаяся до горизонта по обе стороны, была ещё более пустой, чем дорога. Единственное живое существо, которое он видел — это гигантская птица, чернеющая в небе и описывающая ленивые круги над чем-то на поверхности пустыни, чего он не видел.

Супер. Стервятник.

Охренеть как воодушевляет.

Блэк снова вытер лицо футболкой, жалея, что не захватил шляпу или хотя бы бандану. Черт, да даже бейсболка — уже что-то. А сейчас он чувствовал себя муравьём под лупой, хоть он и вырос в куда более жарком климате.

Большую часть своего детства он провёл в Южном Таиланде.

Однако таиландская жара была влажной. Это была жара от близости к экватору.

Что-то в этой ультра-сухой земле и солнце было другим. В каком-то смысле это было не таким дискомфортным как влажность, в которой он вырос, но в то же время это вызывало ощущение, что его жизнь будет в опасности, если он останется здесь слишком долго — как будто воздух и солнце сговорились высушить каждую каплю воды в его теле.

Блэк обернулся на джип, который арендовал для поездки сюда.

Он не перепутал координаты. Он знал, что не перепутал — и Декс тоже сделал все правильно.

Даже если не брать в расчёт инструменты, Блэк это чувствовал. Он находился в нужном месте.

Так где этот засранец?

Он во второй раз просканировал горизонт из красного камня, затем уставился на саму дорогу. Там не было ничего, где бы ни остановился его взгляд.

Ник организовал эту встречу.

Он недавно вернулся в северный участок полиции Сан-Франциско после шестимесячного отпуска для работы на Блэка в Нью-Йорке. Ник сказал ему, что этот парень работал здесь на ФБР, в основном по делам об убийствах, в основном на землях коренных индейцев, но недавно перевёлся в БДИ или полицию Нации Навахо, чтобы быть ближе к семье.

Ник, похоже, считал, что парень заслуживает доверия, пусть и немного взвинчен.

Ник также сказал, что этот парень утверждает, будто знает «старого друга» Блэка, который живёт в резервации и как-то втянут в расследование. Детектив не назвал Нику имя этого старого друга, что странно. Вместо этого он хотел, чтобы Блэк приехал в резервацию лично, и только потом он посвятит его в детали дела.

В нормальных условиях Блэк отказался бы.

Учитывая, какой странной, подозрительной и смутной выглядела вся эта история, он бы хотя бы заставил своих людей выяснить, кто за этим стоит и чего они хотят.

Однако в данном случае он решил просто махнуть сюда.

И да, Энджел была права. Его служба безопасности была не в восторге, когда Блэк объявил, что поедет сюда один.

Энджел была права ещё кое в чем.

Наверное, Мири сильно повлияла на этот его поступок.

Однако вопреки подозрениям Энджел и его службы безопасности, Блэк не испытывал суицидальных наклонностей и даже не вёл себя чрезмерно беспечно. Он решил, что знает, кто этот его «старый друг», который, по словам Ника, как-то вовлечён в дело.

Это должен быть один из парней, которых он вытащил из федеральной тюрьмы в Луизиане.

Истон, Фрэнк, Пёс, Девин и Джозеф все происходили из этой части света. Все они выросли в резервациях, хоть Блэк и не знал точно, в каких именно.

Пока он застрял в той адовой дыре в Луизиане, он заключил союз с «вождями», в основном ради попыток выжить, но также потому, что он думал, что через Мири он действительно вытянет это — в отличие от попыток притвориться мексиканцем или черным, которые только запихнули бы его в тюремный лазарет.

Учитывая, что из вариантов у него было только «попытаться использовать происхождение его жены» или «объединиться с кучкой расистов-психопатов», выбор оказался простым.

Конечно, он все равно сумел нарваться на то, чтобы расисты надрали ему задницу.

Однако вожди не были в этом виноваты.

Блэк все ещё с трудом думал о Луизиане без содрогания. Вся эта история — проснуться в бл*дской тюрьме, с ошейником, терпеть избиения от расистов с кинжалами на костяшках пальцев, оказаться в человеческой лаборатории, где на нем экспериментировали — ничто из этого не стёрлось из его разума, даже после расправы над ответственными за это вампирами.