«Черный пояс» без грифа секретности - [37]
Оценить представившуюся нам счастливую возможность мы смогли сразу после окончания церемонии открытия. В первый же день мы увидели обзорную демонстрацию техник школ Синдэн-рю, Янаги-рю и Тисин-рю, и немедленно смогли попробовать свои силы в их исполнении. Не откладывая дела в долгий ящик, мы приступили к тренировкам и мгновенно ощутили на себе, что такое сётю гэйко — 42–45 градусов жары и почти 100-процентная влажность в помещении без кондиционеров! Но таковы традиции: и Кано Дзигоро, и Накаяма Хакудо, и Фунакоси Гитин, и Уэсиба Морихэи, и многие, очень многие мастера будо тренировались именно на этом полу, в таких же условиях, и летом им было точно так же невыносимо жарко, как и нам. Их глаза так же застилал пот, и, кланяясь друг другу, они так же видели, как тяжелые капли градом сыплются на татами.
Самые тяжкие дни (к концу семинара температура упала до каких-то «несчастных» 32 градусов) пришлись на школу Синдэн-рю. Ее изучение, сочетаемое с тренировками в стиле Тисин-рю, продолжалось три дня. При этом наши занятия начинались в 8:30 утра и шли до 16ча-сов с часовым перерывом на обед. Выдержать влажность, жару и напряжение весьма динамичного стиля, часть обучения в котором проходила по методике какари гэйко, когда каждый из нас по очереди выполнял все изученные техники против всех остальных членов международной команды, помогали короткие перерывы, во время которых можно было попить воды, и доброжелательное внимание коллег и сэнсэев. Как тут не вспомнить добрым словом управляющего директора ДНБК хансиТакада (8-й дан кэндо) с супругой, которые лично насыпали нам витаминный порошок в стаканы и накладывали лед!
Наивной ошибкой неофита было бы думать, что после окончания основного, семичасового блока тренировок у нас появлялось свободное время и мы могли отдохнуть по собственному разумению. Нет, не так закалялись воины прошлого! Вечером, после короткого отдыха и ужина, нас ждали новые занятия. Это могла быть и дополнительная двухчасовая вечерняя тренировка, и медитация дзадзэн в храме Сёгоин, во время которой многие из нас получили тяжелые удары палкой по спине, испытали от этого новый приток сил и не разумом, но спинным мозгом осознали, что такое настоящий дзэн. Были и вечерние лекции, и утомительные занятия по церемониалу обращения с оружием, и даже просмотр видеофильма — уникальной хроники, запечатлевшей демонстрации одного из основателей иайдо Накаяма Хакуцо и О-сэнсэя айкидо Уэсиба Морихэи.
Тяжелые, но увлекательные тренировки переносили нас из одного дня в следующий, из одного стиля в другой.
Старинная, основанная в 1735 г. и восходящая традициями к клановой школе клана Набэсима — того самого, о котором была написана «библия» бусидо знаменитая книга «Хагакурэ», Янаги-рю запомнилась обилием техник, выполняем из положения сэйдза. Сидеть на коленях к тому времени было уже невыносимо больно всем. Кстати, жизнь в рёкане, где большую часть времени мы проводили также сидя на коленях, стала своеобразным продолжением тренировок. Жара, усталость, огромная психологическая нагрузка — всё это накапливалось, но странным образом трансформировалось в сознании во вдохновение и азарт. Как только мы входили в Бутоку-дэн — порой нам и в самом деле начинало казаться, что рядом с нами на стенах видны тени мастеров прошлого. Осознание необычности обстановки, в которой мы находились, и интерес к новым, неизвестным техникам, придавали нам сил, и мы вновь поднимались из луж пота на татами и двигались вперед.
Особенно любопытной оказалась хиросимская школа Сибукава, лет триста назад готовившая борцов сумо. Сейчас в память о тех днях сохранилась только позиция приветствия. Все остальное оказалось вполне современным и абсолютно доступным для понимания и повторения. Этому способствовали доходчивые и очень образные, с юмором, разъяснения главы школы Курумадзи Ёсимицу (ханси, член совета директоров ДНБК, 8-й дан дзюдзюцу), в семье которого стиль Сибукава изучают и передают знания по наследству уже более ста лет. Отстуствие привычного в современных школах будо кихон — базовой техники — заменяли подробные инсценировки ситуаций Курумадзи-ханси: «Противники играют в сёги[97]. Один кричит: “Кто жулик? Я — жулик?!” — и достает тан-то[98]…» Его четкие и меткие комментарии («Нет, не надо так оттягивать, лучше один раз хорошенько врезать») помогли нам быстро найти общий язык друг с другом и преисполниться взаимной симпатией. Сутки спустя, на вечеринке по случаю окончания семинара, растроганный Курумадзи-сэнсэм подарил самому младшему члену нашей команды шестнадцатилетнему Павлу Неволину фамильный веер с каллиграфией. Но это было уже позже, а пока, по завершении тренировочного дня, посвященного Сибукава-рю и Тиссин-рю, нам предстояли показательные выступления и сдача своеобразного экзамена — Рэнсэй тайкай.
В этот день встать нам пришлось еще раньше, и удары буддийского колокола в пять утра застали нас уже готовыми к выходу — перед началом тренировки международной команде предстояло осуществить важную и волнующую миссию. В прошлом году во время Всемирного фестиваля Воинской добродетели нам уже доводилось быть свидетелями праздничной церемонии в синтоистском храме Хэйан-дзингу, бывшем когда-то штаб-квартирой Дай
«Лицо» Японии хорошо знакомо всем: суши и сашими, гейши и самураи, сакура и Фудзи, «Тойота» и «Панасоник». Что скрывается на «Обратной стороне Японии», знают только специалисты. Политические скандалы и мир японских туалетов, причины популярности аниме и тайны мафии-якудза, японские свадьбы и надежды русских жен японских мужей, особенности японской географии и японского «боления» в футболе – стали основными темами книги журналиста и японоведа Александра Куланова.Второе издание «Обратной стороны Японии» пополнилось «Афтершоком» – запретными откровениями о японском менеджменте, необычными сравнениями русских и японцев и размышлениями о причинах аварии на атомной станции «Фукусима-1» – всем тем, о чем в Японии не принято говорить, но без чего представление об этой стране будет ложным.
Эта книга написана на основе воспоминаний «японской жены» знаменитого разведчика Рихарда Зорге. Исии Ханако прожила с ним шесть лет и узнала «Рамзая» таким, каким его не знал никто: добрым человеком, нежным возлюбленным, глубоким интеллектуалом, бесстрашным бойцом и великим актером, годами водившим за нос японскую контрразведку. Это рассказ об удивительной жизни и самой Исии Ханако — бедной девушки из провинции, силой своей любви сохранившей для нас память о Зорге и его прах и тем самым вошедшей в историю. Авторы книги — японовед Анна Делоне и лауреат премии Министерства обороны РФ за биографию Рихарда Зорге историк Александр Куланов работали над ней несколько лет, чтобы теперь и вы смогли узнать и понять другого Зорге — Зорге как человека.
Первый советский военный нелегал в Токио и мастер боевых искусств Василий Ощепков позволял жене флиртовать с японскими офицерами, потому что знал, что с таким местом жительства, как у него, других шансов получить нужную информацию нет. Показания, данные на суде великим разведчиком Рихардом Зорге, журналисты назвали «путеводителем по ресторанам Токио», но карта удивительных перемещений «Рамзая» и членов его группы до сих пор хранит массу секретов. Воспитанный в Токио наставником наследного принца настоящий советский ниндзя Роман Ким написал о повседневной жизни японских разведчиков в Токио так, что невозможно поверить, что он не был одним из них и не собирался вскрыть себе живот перед императорским дворцом.Гении шпионских мест Токио: Ощепков, Зорге, Ким.
Ее звали Люся Ревзина, Ольга Голубовская, Елена Феррари. Еще имелись оперативные псевдонимы — «Люси», «Ольга», «Ирэн», были, вероятно, и другие. Мы знаем о ней далеко не всё, но и то, что установлено, заставляет задуматься. О том, например, какое отношение имела эта эффектная женщина с библейскими глазами к потоплению в 1921 году яхты генерала Врангеля «Лукулл», с легкостью приписанному на ее счет журналистами. И о ее роли в вербовке агентов для группы Рихарда Зорге в Токио. И о том, кем же она была на самом деле: террористкой, которую арестовывала ЧК еще в 1919-м, «преданным делу партии» агентом разведки или одной из последних поэтесс Серебряного века, дружившей с Горьким? Разочаровалась ли она в своем творчестве или принесла талант в жертву оперативной работе? И, возможно, главное: надо ли искать в ее судьбе подтверждения расхожей фразы «совпадений не бывает» или списать все несчастья на волю злого рока, без подозрений на заговор?..
Один из самых успешных советских писателей 1950–1960-х годов Роман Ким очень хотел, чтобы в нашей литературе появился герой, способный противостоять знаменитому Джеймсу Бонду. Несмотря на более чем миллионный тираж собственных детективов, он не смог выполнить эту задачу, зато успел поведать о своей жизни младшему коллеге — Юлиану Семенову, который описал приключения Кима и его напарника — Максима Исаева в романе «Пароль не нужен». Так Ким подарил нам Штирлица, но сам ушел в тень, во мрак, как думалось, навсегда.
Автор начинал писать эту книгу как исследование, посвященное судьбам репрессированных японоведов (из девяти главных героев книги семь - японисты). Но когда стали известны новые материалы об этих людях, оказалось, что все они без исключения были связаны с российскими или советскими спецслужбами. Кто-то, как Ощепков или Ким, были штатными сотрудниками разведки или контрразведки, кто-то — как Незнайко или Юркевич — были агентами, секретными сотрудниками. Поэтому, когда в ходе работы автору стала известна рукопись их современника, «японского разведчика русского происхождения» — Игоря Ковальчук-Коваля, сразу стало понятно, что рассказ о нем тоже необходимо включить в книгу: ведь это взгляд на те же самые события, тот же исторический фон, но с другой стороны, с изнанки.
«Исторические портреты» рассказывают о наиболее известных представителях династии Рюриковичей, правивших на Руси почти семь с половиной веков.Автор опирается на труды отечественных и зарубежных ученых, работавших с оригинальными документами, летописными источниками и результатами археологических раскопок. События русской истории сопоставляются с событиями, одновременно происходившими у европейских и азиатских народов.
В преддверии Курской битвы перед ВВС Красной Армии были поставлены задачи по завоеванию полного господства в воздухе, изгнанию люфтваффе с поля боя и оказанию эффективного содействия наземным войскам в разгроме врага. Итог ожесточенных двухмесячных боев, казалось бы, однозначно свидетельствовал: поставленные перед «сталинскими соколами» цели были достигнуты, небо над Огненной Дугой осталось за советской авиацией. Однако подлинная цена этой победы, соотношение реальных потерь противоборствующих сторон долгое время оставались за рамками официальных исследований.Как дорого обошлась нам победа? Какова роль люфтваффе в срыве попытки Красной Армии окружить орловскую и харьковскую группировки вермахта? Стало ли сражение над Курской дугой переломным моментом в ходе воздушного противостояния на советско-германском фронте? На эти и на многие другие вопросы вы найдете ответы на страницах этой книги.
Аксаков К. С. — русский публицист, поэт, литературный критик, историк и лингвист, глава русских славянофилов и идеолог славянофильства; старший сын Сергея Тимофеевича Аксакова и жены его Ольги Семеновны Заплатиной, дочери суворовского генерала и пленной турчанки Игель-Сюмь. Аксаков отстаивал самобытность русского быта, доказывая что все сферы Российской жизни пострадали от иноземного влияния, и должны от него освободиться. Он заявлял, что для России возможна лишь одна форма правления — православная монархия.
Классическое произведение Корнелиуса Райана, одного из самых лучших военных репортеров прошедшего столетия, рассказывает об операции «Оверлорд» – высадке союзных войск в Нормандии. Эта операция навсегда вошла в историю как день «D». Командующий мощнейшей группировкой на Западном фронте фельдмаршал Роммель потерпел сокрушительное поражение. Враждующие стороны несли огромные потери, и до сих пор трудно назвать точные цифры. Вы увидите события той ночи глазами очевидцев, узнаете, что чувствовали сами участники боев и жители оккупированных территорий.
Никто в настоящее время не вправе безоговорочно отвергать новые гипотезы и идеи. Часто отказ от каких-либо нетрадиционных открытий оборачивается потерей для науки. Мы знаем, что порой большой вклад в развитие познания вносят люди, не являющиеся специалистами в данной области. Однако для подтверждения различных предположений и гипотез либо отказа от них нужен опыт, эксперимент. Как писал Фрэнсис Бэкон: «Не иного способа а пути к человеческому познанию, кроме эксперимента». До недавнего времени его прежде всего использовали в естественных и технических науках, но теперь эксперимент как научный метод нашёл применение и в проверке гипотез о прошлом человечества.
«Festung» («крепость») — так командование Вермахта называло окруженные Красной Армией города, которые Гитлер приказывал оборонять до последнего солдата. Столица Силезии, город Бреслау был мало похож на крепость, но это не помешало нацистскому руководству провозгласить его в феврале 1945 года «неприступной цитаделью». Восемьдесят дней осажденный гарнизон и бойцы Фольксштурма оказывали отчаянное сопротивление Красной Армии, сковывая действия 13 советских дивизий. Гитлер даже назначил гауляйтера Бреслау Карла Ханке последним рейхсфюрером СС.