Черный порошок мастера Ху - [74]

— Мандарин Тан, вы разве забыли, что через два дня в порт придет португальское судно, которое следует курсом на Европу?

— Но почему не подождать наступления муссона и попутных ветров?

— Я с удовольствием остался бы с вами еще на какое-то время, да вот только не знаю, выдержит ли это мое и без того сильно пострадавшее тело. Как я уже говорил, мне надо дописать кое-что, что, возможно, откроет Западу научные сокровища Востока, — произнес Сю-Тунь, показывая мандарину черную тетрадь.

Бережно прижав ее к своей тощей груди, он добавил:

— Что ж, если этот корабль будет добираться до места назначения дольше, чем другие, — тем хуже, но все равно, я думаю, мне пора уезжать.

* * *

Расставшись с монахом, мандарин Тан отправился в суд. Теперь он был спокоен за Сю-Туня и мог снова приниматься за расследование. Сколько еще надгробий пропало за время его отсутствия? И как начальник полиции Ки справлялся без него с управлением в городе?

В здании суда горел свет, служащие, судя по всему, все еще были поглощены работой, что порадовало мандарина. Он ценил усердных работников и сам не знал ничего прекраснее, чем верно служить императору. День и ночь самоотверженно трудиться на пользу государства — чего еще может пожелать честный гражданин? Легким шагом он вошел в здание, тишина которого показалась ему странной. Однако, подумалось ему, неужели писцы утратили дар речи? Обычно, едва взявшись за кисть, они принимаются болтать без умолку. Заглянув в одну из ярко освещенных комнат, мандарин с удивлением обнаружил, что она пуста. Может быть, служащие устроили себе перерыв, чтобы размять затекшие ноги? Он открыл другую дверь, из-под которой пробивалась полоска света, и снова никого не обнаружил. Тогда, выйдя из себя, он с силой толкнул дверь зала Феникса и увидел начальника полиции Ки, с трудом поднимающего тяжелую от сна голову.

— Мандарин Тан! — воскликнул он, глядя на судью заспанными глазами. — А я вас не ждал!

— Оно и видно, — ледяным тоном бросил мандарин. — Почему в здании светло, как в храме, и при этом никого нет?

— Да всё эти писцы! — плаксивым тоном произнес господин Ки. — Когда настает час идти домой, они уже ни о чем другом и помыслить не могут. Должно быть, уходя, опять забыли потушить масляные лампы.

Мандарин вздохнул, расставаясь с мечтой о примерных работниках.

— Что нового в городе? Кражи, убийства, пожары в мое отсутствие были?

— Ничего, господин судья! Со времени вашего отъезда ни единого надгробия не было украдено. Можно подумать, что воры награбили вдоволь и теперь им уже ничего не нужно.

Судья склонился над папками с текущими делами и отметил, что их и правда немного: несколько ссор между соседями да перебранок на базаре.

— А что там происходит у бродяг? — спросил он. — Возвращаясь, я заметил, что их поселок погружен во тьму.

Начальник полиции Ки подергал себя за бородку, затем потер подбородок.

— Они оставили свои земли до окончания срока аренды. Я уж говорил им, что городу не нужны их участки, они даже не слушали. Я думаю, они ушли куда-то в другое место, может в соседний город.

Мандарин нахмурился: что за спешка? Бродяга покидал город лишь в том случае, если ему отказывали в восстановлении в правах; а судьба этих, что работали в их городе, еще не была решена городским советом. Обычно, если решение принималось не в их пользу, бродяг приходилось силой заставлять оставлять поселок после окончания срока аренды. А госпожа Аконит? Где она теперь?

И, словно отвечая на его невысказанный вопрос, начальник полиции добавил:

— Впрочем, с этим не все так просто. Не далее как сегодня днем в суд ворвалась госпожа Стрекоза, которая желала непременно узнать, где теперь расположились бродяги. По ее словам, госпожа Аконит задолжала ей денег. Когда же я сказал, что ничего не знаю на этот счет, она чуть глаза мне не выцарапала, прямо как дикая кошка!

Он протер глаза, словно желая убедиться, что они все еще на месте.

— Но есть и хорошая новость — относительно убийства графа Дьема! В соответствии с вашими указаниями мы обыскали дом убитого и нашли его личный дневник. Потребовалось немало времени, чтобы его отыскать: он был тщательно спрятан в потолке его спальни. Может, граф записывал туда то, что его беспокоило?

Обеими руками, в знак уважения, он протянул мандарину маленькую, слегка потрепанную книжечку. Судья жадно выхватил находку у него из рук. Наконец-то шаг вперед в этом деле, которое упорно не желало сдвигаться с места! Он пробежал глазами несколько страниц, но тут же решил, что здание суда не место для чтения дневника недавно умершего человека.

— Скажите, господин Ки, а в доме графа сейчас кто-нибудь живет?

— Никто, господин судья. Вдова, госпожа Лилия, потрясенная смертью мужа, сразу переехала к родственникам в деревню.

Радостно сверкнув глазами, мандарин Тан потер руки.

— Отлично! Сегодня же ночью я туда загляну! Проштудирую дневник на месте, может, это позволит мне разобраться в убийстве.

Он развернулся, чтобы уйти, но тут в голову ему пришла мысль. Оставив начальника полиции одного, он быстро прошел в помещение, где хранился архив.

Благодаря забывчивости писцов в пустой комнате все еще горела масляная лампа, освещая развороченные сундуки, присланные скопцом Доброхотом. Не склонный копаться в недрах сундуков, изрыгающих торговые документы и административные инструкции, мандарин заметил на столе аккуратную стопку бумаг. Как он и предполагал, листки были испещрены причудливыми пометками ученого Диня, и он в очередной раз порадовался прилежанию своего чудаковатого на первый взгляд друга. Напротив названий грузов, привлекших внимание Диня, красовались разнообразные рисунки — то цветок, то зверушка, то чей-то плутоватый глаз, то чувственный ротик, — так что мандарину нетрудно было найти в них именно те сведения, которые он и искал.