Черный Отряд - [13]

Капитан стал немногим лучше Одноглазого и постоянно пребывал в отвратительном настроении. Полагаю, он одновременно и стремился перебраться с Отрядом в новые страны, и боялся этого. Новый контракт означал потенциальное возрождение Отряда и избавление от наших старых грехов, но он уже имел кое-какое представление об ожидающей нас службе и подозревал, что синдик говорил правду, рассказывая о северной империи.

На следующий день после визита контрабандистов подул прохладный северный ветерок. Под вечер выступающая в море оконечность мыса окуталась туманом. Вскоре после полуночи из тумана вынырнула лодка и пристала к пляжу. К нам прибыл посланник.

Мы собрали вещи и начали избавляться от всяческого рода приятелей и приятельниц, приехавших с нами из города. Наши животные и лишнее имущество станут им вознаграждением за верность и дружбу. Я тоже провел наполненный грустной нежностью час с женщиной, для которой я значил больше, чем догадывался. Мы не стали лить слезы и лгать друг другу. Я оставил ей на память воспоминания и почти все нажитое здесь барахло, а она одарила меня комком в горле и ощущением утраты, степень которой я не смог оценить прежде.

– Не распускай нюни, Костоправ, – бормотал я себе под нос, спускаясь на берег. – Не в первый раз расстаешься. Ты забудешь ее раньше, чем доберешься до Опала.

На песчаном берегу нас уже ждало несколько лодок. Когда очередная заполнялась, моряки-северяне сталкивали ее с песка в прибой, гребцы брались за весла, и через несколько секунд лодка исчезала в тумане. На смену отчалившим лодкам прибывали пустые, каждую вторую загружали имуществом и личными вещами.

Один из моряков, знавший язык Берилла, сказал мне, что на борту черного корабля места хватает. Посланник оставил своих солдат в Берилле охранять нового синдика-марионетку. Им стал очередной Красный, дальний родственник человека, которому мы служили.

– Надеюсь, им достанется меньше неприятностей, чем нам, – сказал я и отошел в сторонку поразмыслить.

Посланник обменивал нас на своих людей. У меня зародилось подозрение, что нас собираются где-то использовать и впереди нас ждет нечто более мрачное, чем мы в силах вообразить.

Несколько раз за время ожидания я слышал отдаленный вой. Сперва я подумал, что это воет ветер в пещерах Столпа, но тут же вспомнил, что ветра нет. Услышав вой во второй раз, я перестал сомневаться. По коже поползли мурашки.

Отрядный интендант, Капитан, Лейтенант, Молчун, Гоблин, Одноглазый и я ждали остальных, собираясь уплыть из лагеря на последней лодке.

– Я не поеду, – неожиданно заявил Одноглазый, когда боцман призывно махнул нам рукой.

– Залезай, – попросил Капитан. Когда он произносит слова тихо, он опаснее всего.

– Я ухожу из Отряда. Пойду на юг. Я отсутствовал достаточно долго, так что дома про меня позабыли.

Капитан молча указал пальцем на Лейтенанта, Молчуна, Гоблина и меня, потом ткнул пальцем в лодку.

– Да я вас всех превращу в страусов… – взревел Одноглазый. Ладонь Молчуна зажала ему рот. Мы потащили его к лодке.

Он извивался, словно брошенная в очаг змея.

– Ты останешься с семьей, – тихо произнес Капитан.

– На счет три, – весело пискнул Гоблин и быстро досчитал до трех.

Чернокожий коротышка взлетел в воздух, дрыгая руками и ногами, и шлепнулся в лодку, потом высунулся над планширом и, брызгая слюной, принялся поливать нас отборными ругательствами. Мы рассмеялись – Одноглазый доказал, что еще не прокис окончательно, – затем, возглавляемые Гоблином, бросились в атаку и прижали Одноглазого к банке.

Моряки оттолкнули лодку от берега. Едва весла опустились в воду, Одноглазый сдался. У него был вид человека, приговоренного к повешению.

Через некоторое время мы разглядели галеру – высокий бесформенный силуэт чуть темнее окутывающего его мрака. Приглушенные туманом голоса моряков, поскрипывание дерева и такелажа я услышал задолго до того, как доверился своим глазам. Наша лодка ткнулась носом в спущенный трап. Вновь послышался вой.

Одноглазый попытался сигануть за борт. Мы его удержали, а Капитан припечатал ему задницу каблуком.

– У тебя был шанс нас всех отговорить, – добавил он. – Ты им не воспользовался. Теперь пеняй на себя.

Одноглазый понуро, как человек, лишившийся последней надежды, полез вслед за Лейтенантом по трапу. Он потерял брата, а теперь был вынужден находиться рядом с его убийцей, не в силах отомстить.

Своих людей мы отыскали на главной палубе среди куч барахла. Заметив нас, сержанты стали пробираться навстречу.

Появился посланник. Я уставился на него, потому что впервые увидел его стоящим. Он оказался коротышкой. Я на мгновение даже засомневался, мужчина ли он, потому что, судя по его голосам, нередко создавалось противоположное впечатление.

Он осмотрел нас с той пристальностью, которая подсказывала, что он – или она – читает наши души. Один из его офицеров попросил Капитана построить наших людей, насколько это возможно на переполненной палубе. Экипаж корабля уже перебирался в центральные кубрики, расположенные над открытым трюмом, тянущимся от носа почти до кормы и от уровня верхней палубы до нижнего ряда весел. Снизу доносилось позвякивание, постукивание и бормотание разбуженных моряков.