Черный Легион - [101]

Снова сомкнув на горле Гиры челюсти, Нагваль прижал ее, не давая подняться. От него исходила горделивая ярость, и я отправил в ответ бессловесный импулс облегченной благодарности. В тот день он славно мне послужил.

Гира подняла на меня взгляд. Она знала меня – я видел это в ее глазах – но она больше не была моим демоном. Хранителя, направлявшего мои изыскания на Просперо, более не было, как не было и демонического фамильяра, спасшего мне жизнь и завладевшего фенрисийской волчицей, став моей охотницей на столь много лет, пока Гор Перерожденный не уничтожил ее.

Теперь я понимал, почему никак не мог призвать ее вновь. Понимал, почему все ночи, в которые я психически тянулся в варп и приносил в жертву человеческие жизни, пытаясь снова вернуть ее к себе, раз за разом оканчивались неудачей. Даравек забрал ее себе. Моего первого и самого ценного демона, с которым я слишком тесно связал себя в минувшие годы. Как и я сам, она стала пешкой в длинной игре Даравека с целью уничтожить Абаддона.

Волчица, так много раз спасавшая мою жизнь, рычала, пускала пену и корчилась, с ненавистью глядя на меня снизу вверх.

Я занес Сакраментум. Моему клинку предстояло подняться и упасть еще много раз во время зачистки угрожавших «Мстительному духу» абордажных команд, пока мы избавлялись от остатков провалившихся амбиций Даравека, однако ни один другой удар не причинял мне такой боли, как этот.

На сей раз оставайся мертвой, – сказал я ей. Позволь запомнить тебя, какой ты была, а не какой стала.

Она гавкнула, исходя кровавой пеной. Меч обрушился вниз. И последний след плана Тагуса Даравека стать Магистром Войны Хаоса сгинул вместе с растворяющимся телом волчицы-демона.

Тишина

После битвы прошло уже несколько дней, но тишина все еще казалась оглушающей. Однако эта тишина несла в себе безопасность – полную противоположность Оку и тому бою, который мы провели, чтобы вырваться оттуда.

Мы затаились в глубине настоящей пустоты. «Мстительный дух» и «Тан» вместе плыли в космосе среди звезд, окруженные существенно сократившимся числом кораблей сопровождения, легких крейсеров и трофейных фрегатов Черных Храмовников. Вскоре нам предстояло заново собирать наш разобщенный флот, но пока что мы дрейфовали в спокойном укрытии на одной из заранее намеченных точек сбора и готовились к грядущей войне.

Я стоял рядом с Нагвалем, рассеянно поглаживая руками шерсть демона. И слушал, как мой повелитель говорит о будущем.

– Это уникальная возможность, – сказал мне Абаддон. Его голос с треском доносился из крыльев динамиков по бокам медицинской цистерны. Он парил в суспензорной жидкости, которая имела такой же оттенок и была так же запятнана кровью, как амниотическая жидкость в жизнеобеспечивающей колыбели Ультио.

Мы были лишь втроем – апотекарион на этой палубе очистили под страхом смерти. На страже снаружи стояло отделение Сумрачного Клинка, и входить дозволялось только Эзекариону. А из Эзекариона внутрь разрешалось войти исключительно Амураэлю и Илиастеру, занимавшимся ранами нашего повелителя.

Пристегнутая к его лицу маска респиратора доставляла кислород и передавала его слова. С него сняли броню, и вид его огромного бледного тела в мутной жидкости почему-то наводил на мысли об эксперименте из области некромантии. На его щеке начинался шрам, который затем становился толще по мере спуска к ключице и оканчивался на растерзанной груди. Сигизмунд ударил точно, уничтожив несколько внутренних органов моего повелителя, что потребовало выращивать их заново посредством клонирования.

Я предлагал излечить его биомантическим манипулированием. «Я могу заставить плоть восстановиться», – подчеркнул я тогда. Это было ненадежно, но не более ненадежно, чем клонирование.

Он отказался. Как он заявил, это был вопрос доверия. Положившись клонирующие процедуры Илистера, он доказывал, насколько глубоко тому доверяет.

– Клонированные органы уязвимы к злокачественным опухолям, – заметил я, но ничего не добился. В конце концов, рак представлял собой лишь сбой естественного процесса репликации клеток, и махинации с этим процессом только увеличивали риск. Но Абаддон уже принял решение.

Он плавал в цистерне, лишенный брони и покрытый лишь переплетением старых шрамов, и у меня в мыслях вновь поднялось на поверхность старинное подозрение. По меркам нашего вида он всегда был громадным, а также всегда обладал сходством с примархом, как бывало со многими из бывших Сынов Гора. Даже во время Великого крестового похода все знали, что ни один другой космический десантник не походит на своего примарха настолько явно, как Эзекиль Абаддон на Магистра Войны.

Но когда я увидел его без доспеха и без прикрас, сходство между мертвым отцом и живым сыном стало для меня буквально откровением. Я, наконец, произнес вслух тот вопрос, которым многие задавались, но который никто так и не осмелился задать.

– Ты – Гор?

В его золотистых глазах блеснуло веселье. Он медленно сделал вдох через респиратор.

– Я – Эзекиль Абаддон, – сказал он через динамики медицинской цистерны.

– Я не это имел в виду, – покачал я головой и указал на него: на колоссальную фигуру в суспензорной емкости, обладавшую накладывавшимися поверх друг друга плитами мышц и статью полубога, ставшей когда-то основой для легенды, которую шепотом пересказывали в Девяти Легионах, а однажды станут шепотом пересказывать и по всей Галактике.