Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости (сборник) - [155]
Позвольте мне вернуться к гёделевскому ограничению. Иногда мы признаем предельность нашего знания, превознося, скажем, то же открытие Гёделя, ибо его формулировка элегантна и математически безупречна, хотя значимость обнаруженных им границ ничтожна в сравнении с нашей практической беспомощностью в прогнозировании климатических изменений, кризисов, социальных катаклизмов или судеб благотворительных фондов, которые в будущем станут финансировать исследования подобных “элегантных” ограничений. Вот почему я утверждаю, что мое заключение насчет Четвертого квадранта – самое применимое обозначение отведенных нам пределов.
Ятрогения и клеймо нигилиста
Обратимся к медицине (этой сестре философии), начавшей спасать жизни лишь менее столетия назад (я еще очень великодушен), притом не так массово, как это расписывалось в научно-популярной литературе: резкое снижение смертности произошло скорее благодаря осознанию необходимости санитарии да открытию (случайному) антибиотиков, чем благодаря усилиям терапевтов. Врачи, одержимые чудовищной иллюзией контроля, долгое время гробили своих пациентов, не понимая, что зачастую “нигилистическое” бездействие является самым разумным вариантом. Исследование, проведенное Спиросом Макридакисом, показывает, что в каком-то смысле они до сих пор это проделывают, особенно когда ставят ошибочный диагноз.
Ярлык “нигилизм” всегда навешивали для того, чтобы кому-нибудь навредить. Так практикующие врачи, предпочитавшие консервативные методы лечения и допускавшие, что иногда надо позволить природе выполнить работу лекаря, или же те, кто объявлял об ограниченности наших медицинских познаний, вплоть до шестидесятых годов обвинялись во “врачебном нигилизме”. Считалось “ненаучным” воздерживаться от действий, основанных на недостаточном и неполном понимании человеческого организма, и утверждать: “Есть граница, где кончаются мои знания”. Так же клеймили вашего покорного слугу всякого рода интеллектуальные мошенники, пытающиеся выгоднее продать свой товар.
Сам термин “ятрогения”, то есть вред, наносимый целительством, распространен не очень широко: я никогда не встречал его вне медицинского контекста. Несмотря на то что я всю жизнь увлекаюсь так называемыми “ошибками первого типа” (ложноположительными), я познакомился с понятием ятрогенного вреда лишь совсем недавно – благодаря одной беседе с эссеистом Брайаном Эпплъярдом. Как такая важная идея может оставаться скрытой от нашего сознания? Даже в медицину (я имею в виду современную медицину) древняя заповедь “не навреди” проникла очень поздно. Философ науки Жорж Кангилем недоумевал, почему мы спохватились лишь в пятидесятые годы. Для меня загадка: как вышло, что профессионалам так долго дозволялось причинять вред во имя знания?
К сожалению, более глубокое исследование показывает, что учение о ятрогениях лишь вновь открыло многие вещи, забытые в век Просвещения, когда наука стала чересчур высокомерной. Увы, лишний раз приходится заметить: древние были умнее нас. У древних греков, римлян, византийцев и арабов имелось врожденное уважение к границам знания. Аль-Рухави, средневековый арабский философ и врач, написал трактат, который выдает знакомство этих средиземноморских цивилизаций с ятрогениями. Я тоже, было время, размышлял о том, что религия спасала множество жизней, отдаляя больного от доктора. Лучше уж, повинуясь иллюзии контроля, пойти в храм Аполлона, чем в кабинет к врачу. Любопытно, что древние жители Средиземноморья, возможно, в глубине души понимали суть этой замены и принимали религию отчасти и как способ обуздать иллюзию контроля.
Ваше знание ничего вам не дает, если вы не знаете, где оно кончается и какова цена его применения. Науке пост-Просвещения и ее дочери – науке светил повезло: они неплохо справлялись с физикой (линейной), химией и инженерным делом. Но в какой-то момент мы должны наплевать на всяческую “элегантность” и посвятить себя тому, чем очень долгое время пренебрегали: созданию карт, определяющих границы нашего теперешнего знания и наших теперешних методов; серьезнейшему исследованию общенаучной ятрогении – того, какой вред может нанести наука (а еще лучше – выявлению вреда, который она уже нанесла). Мне кажется, это самая достойная задача.
Стабилизационная ятрогения. Увы, тенденция к более жесткому (ничем не обусловленному) регулированию экономической деятельности представляется чем-то естественным. Поборники такого регулирования – мой худший кошмар. Это они убеждали полагаться на рейтинги, устанавливаемые кредитными агентствами, и на “измерение риска”, подточившее систему, ибо возведенные на нем банками пирамиды рухнули. Но каждый раз, когда возникает какая-то проблема, мы, в лучших традициях советско-гарвардской школы, ужесточаем регулирование, обогащая инвестиционных банкиров, адвокатов да бывших “регулировщиков”, а ныне – консультантов с Уолл-стрит. Служит оно и интересам некоторых других групп.
Фронезические правила: что разумнее сделать (или не сделать) в реальной жизни, дабы смягчить воздействие четвертого квадранта, если нет возможности применить “штангу”?
Русская рулетка и лидеры бизнеса, классическая история и финансовые спекуляции, поэзия и математика, Шерлок Холмс и научные войны - все есть в этом очаровательном проникновении в к), как мы соприкасаемся и взаимодействуем с госпожой Удачей. 1.сли ваш сосед достигает успеха на фондовой бирже, это потому, что он гений или везунчик? Когда мы ошибочно принимаем удачу (а мастерство, мы превращаемся в "одураченных случайностью", предостерегает математик и менеджер по страхованию рисков Нассим Талеб. Нам необходима такая книга, которая помогает справляться с глубоко укоренившейся человеческой тенденцией, недооценивать случайность.
«Черный лебедь» — не учебник по экономике. Это размышления очень незаурядного человека о жизни и о том, как найти в ней свое место.За одно только последнее десятилетие человечество пережило ряд тяжелейших потрясений: 11 сентября 2001 года, война в Осетии, мировой финансовый кризис. Все эти события, представляющиеся нам сейчас закономерными, казались абсолютно невозможными, пока они не произошли. Сорокадевятилетний ливанец, выпускник Сорбонны и нью-йоркский финансовый гуру Нассим Талеб называет такие непредсказуемые происшествия Черными лебедями.
В своей новой, резко провокационной и одновременно предельно прагматичной книге неподражаемый Николас Нассим Талеб рассказывает, как важно идентифицировать и фильтровать чушь, отличать теорию от практики, поверхностную компетентность от настоящей. Вы узнаете, что такое рациональность в сложных системах и реальном мире, симметрия и асимметрия и в чем состоит логика принятия рисков. Наполняя новым смыслом привычные понятия, такие как «справедливое общество», «профессиональный успех», «личная ответственность», и не боясь задеть эго признанных кумиров, Талеб развенчивает лицемерные идеи и действия апологетов военного вмешательства, инвесторов рынка ценных бумаг и религиозных проповедников.
В жизни мы стараемся не полагаться на волю случая, пытаемся «управлять своей судьбой», принимать «взвешенные решения» и «держать все под контролем», но на самом деле часто принимаем случайность за закономерность, путаем причину и следствие, а нашему мышлению недостает критичности. Интеллектуальная близорукость и самоуверенность часто обходятся нам очень и очень дорого.Случайность может лежать в основе как удачи, так и неудачи. Невозможно предугадать случайное событие, но можно подготовиться к встрече с ним и даже попытаться обратить его себе на пользу.
Из предисловия:Необходимость в книге, в которой давалось бы систематическое изложение исторического материализма, давно назрела. Такая книга нужна студентам и преподавателям высших учебных заведении, а также многочисленным кадрам советской интеллигенции, самостоятельно изучающим основы марксистско-ленинской философской науки.Предлагаемая читателю книга, написанная авторским коллективом Института философии Академии наук СССР, представляет собой попытку дать более или менее полное изложение основ исторического материализма.
Монография посвящена исследованию становления онтологической парадигмы трансгрессии в истории европейской и русской философии. Основное внимание в книге сосредоточено на учениях Г. В. Ф. Гегеля и Ф. Ницше как на основных источниках формирования нового типа философского мышления.Монография адресована философам, аспирантам, студентам и всем интересующимся проблемами современной онтологии.
М.Н. Эпштейн – известный филолог и философ, профессор теории культуры (университет Эмори, США). Эта книга – итог его многолетней междисциплинарной работы, в том числе как руководителя Центра гуманитарных инноваций (Даремский университет, Великобритания). Задача книги – наметить выход из кризиса гуманитарных наук, преодолеть их изоляцию в современном обществе, интегрировать в духовное и научно-техническое развитие человечества. В книге рассматриваются пути гуманитарного изобретательства, научного воображения, творческих инноваций.
Книга – дополненное и переработанное издание «Эстетической эпистемологии», опубликованной в 2015 году издательством Palmarium Academic Publishing (Saarbrücken) и Издательским домом «Академия» (Москва). В работе анализируются подходы к построению эстетической теории познания, проблематика соотношения эстетического и познавательного отношения к миру, рассматривается нестираемая данность эстетического в жизни познания, раскрывается, как эстетическое свойство познающего разума проявляется в кибернетике сознания и искусственного интеллекта.
Автор книги профессор Георг Менде – один из видных философов Германской Демократической Республики. «Путь Карла Маркса от революционного демократа к коммунисту» – исследование первого периода идейного развития К. Маркса (1837 – 1844 гг.).Г. Менде в своем небольшом, но ценном труде широко анализирует многие документы, раскрывающие становление К. Маркса как коммуниста, теоретика и вождя революционно-освободительного движения пролетариата.
Книга будет интересна всем, кто неравнодушен к мнению больших учёных о ценности Знания, о путях его расширения и качествах, необходимых первопроходцам науки. Но в первую очередь она адресована старшей школе для обучения искусству мышления на конкретных примерах. Эти примеры представляют собой адаптированные фрагменты из трудов, писем, дневниковых записей, публицистических статей учёных-классиков и учёных нашего времени, подобранные тематически. Прилагаются Словарь и иллюстрированный Указатель имён, с краткими сведениями о характерном в деятельности и личности всех упоминаемых учёных.