Черный лебедь - [58]

– С какой стати? – удивился Эдисон.

– Синьора Эстер ждет вас там, – ответил Микеле, осторожно ведя машину по раскисшей узкой просеке, которая должна была вывести их на большую дорогу.

– Объясни толком, пока я еще не сошел с ума, – набросился на него Эдисон.

– Они все там, у «Трех королей», – сказал Микеле. – Они спустились к озеру по подземному ходу, который из подвала ведет к пристани. Сама вилла окружена немцами. Сегодня произошли нехорошие вещи в селении и… – У него не хватило духу сказать хозяину про Джильду.

– Что произошло? Кто-то из семьи?.. – побледнел Эдисон.

– Нет. Они все в порядке, – поспешил успокоить его Микеле, – и ждут вас в гостинице.

Осторожно ведя машину, преодолевая на малой скорости рытвины и коряги, он рассказал, как, подойдя к ограде, понял, что парк находится под наблюдением немцев, как спустился к озеру и, воспользовавшись подземным ходом, который от пристани вел в подвал виллы, проник туда, как договорился с Эстер, что все они должны встретиться в гостинице. О гибели Джильды он опять умолчал.

Дождь неустанно заливал ветровое стекло, с которым не могли справиться «дворники». Микеле продвигался вперед с черепашьей скоростью, не включая фар, лес угрожающе темнел вокруг, и все это выглядело довольно зловеще.

Гостиница «Три короля» была обычной тратторией, полускрытой тенистым изгибом холма, за которым находилась вилла «Эстер». Часто случалось, что дети, возвращаясь с озера, останавливались у Моссотти, хозяина гостиницы, чтобы им приготовили только что выловленную рыбу. Хозяин очень уважал семью Монтальдо, особенно с тех пор, как Эдисон принял рассыльным в свое издательство его любимого внука.

– Что еще сказала тебе моя жена? – расспрашивал шофера встревоженный Эдисон.

– Больше ничего. Думаю, все пройдет хорошо, если мы сделаем так, как решила синьора, – коротко ответил тот, внимательно вглядываясь в полумрак, чтобы случайно не повредить машину.

Наконец они оставили позади трудный участок пути и выехали на большую дорогу. Дорога была пустынна. На их счастье, проливной дождь заставил немцев убраться под крышу.

К своему удивлению, Эдисон обнаружил, что рад скорому свиданию с женой. За всю свою жизнь, со времени их помолвки, никогда он не чувствовал так сильно желания увидеть Эстер, обнять ее, поговорить с ней.

Моссотти ожидал их, стоя на площадке перед гостиницей, укрывшись под непромокаемым рыбацким плащом. Он живо жестикулировал, показывая им, куда ехать. Микеле обогнул здание и подъехал к большому сараю, двери которого были распахнуты. Сарай этот поглотил автомобиль целиком – пространства внутри было достаточно, чтобы там можно было спрятать машину среди пустых ящиков и всяческого хлама.

– С приездом, синьор Монтальдо, – почтительно поздоровался Моссотти.

Он был услужлив, как всегда, но не мог скрыть своей нервозности.

– Что тут случилось? – спросил Эдисон.

– Синьора здесь, в гостинице. Она ждет вас и все вам объяснит. За машину не беспокойтесь, она в безопасности, по крайней мере, пока. Что касается дальнейшего, то мой человек уже предупрежден и сегодня ночью проводит вас до границы, – заверил он.

Страшно усталый и ничего не понимающий, Эдисон не стал задавать вопросов, а прошел в помещение с низким потолком, соединявшее кухню с винным погребом. Вдоль стены на полках выстроились в ряд бутылки с винами и ликерами. В углу была стойка с кофеваркой, а в глубине, между двух окон, буфет с тарелками, вазами для фруктов и стаканами. Несколько квадратных столов, покрытых пожелтевшими скатертями, с плетеными стульями вокруг них, довершали обстановку. Вышитые и накрахмаленные занавески были единственным признаком уюта в этой придорожной траттории с камином из грубого тесаного камня, в котором горели, потрескивая, дрова.

Печально сгорбившись, Эстер сидела на стуле рядом с огнем. На ней был серый шерстяной джемпер и синяя юбка в крупную складку. На светлых волосах играли отблески огня.

Эдисон остановился посреди комнаты и молча смотрел на нее. Она подняла голову и встретилась с ним взглядом. Перед ней стоял незнакомый Монтальдо – усталый человек с отросшей в дороге щетиной, с осунувшимся от страданий лицом, в мятом костюме. Эстер охватила глубокая жалость к нему.

Она встала и сделала несколько шагов к мужу, протянув ему руки. Эдисон порывисто обнял ее, и они замерли так, прижавшись друг к другу.

– Садись. – Она придвинула для него стул к огню. – Нам надо поговорить.

– Что здесь происходит? Где дети? – спросил он, тяжело опускаясь на стул.

– Дети здесь, в комнатах наверху, и сейчас спят. С ними Анджелина, – объяснила Эстер.

– А Джильда? – поколебавшись, спросил он.

– Джильды… нет в живых. Немцы убили ее. Несколько часов назад, – со вздохом сказала Эстер. – Она в капелле. Там с ней Полиссена.

Она замолчала, и тишина подчеркивалась только потрескиванием пламени, которое втягивалось в каминную трубу.

– Что случилось? – едва слышно спросил он.

Эстер голосом, лишенным эмоций, рассказала ему о случившемся.

– Я должен видеть ее, – взволнованно сказал Эдисон. – Она мать моего сына.

– Фабрицио будет теперь жить с нами и носить твое имя, – сказала Эстер.