Черный квадрат - [7]
Я выймел ноги из дыры, подтянулся на могучих руках и пошел туда, куда... (ох, падла!) В середине моста я повстречал незнакомый мне череп, сунул его в рюкзак, чтобы потом на досуге познакомиться. Дошел до берега и, не оглядываясь, пошел туда... (нет, я сейчас застрелюсь).
Мост клацнул зубами, жалобно взвыл в тоске по ускользнувшей жратве, попусту выделяя желудочный сок. (А чем, собственно говоря, отличается японский висячий мост от собаки Павлова?) О Сан-Луи, сто второй этаж, там русский Ваня лабает джаз... Москва, Калуга, Лос-Анжелос объединились в один колхоз... Я вернулся к отливу и пошел... Фигу! Не дождетесь! На юг! На юг! Темная ночь пришла на море сонное, звезд огоньки волна качает томная... А я шел и шел. И пришел. Средь трущоб и небоскребов много реклам, там америкосы бродят, жуют чуингам. Грабят, убивают, «Чучу» напевают и барают стильных дам. Стаб, стаб, стабу-ду-баб, стуб-даб, стуб-даб, стаба-дуба-юба-ду-баб...
Метрах в ста за поворотом скалы стоял деревянный барак, в окнах которого призывно горел свет. Я рванул на этот свет, как усталый оголодавший путник мчится на свет красного фонаря первого встречного публичного дома. (Всем метафорам метафора!)
В бараке за столом сидели пятеро мужиков и четыре бабы и ели еду. Услышав стук двери, они нехотя подняли головы и выронили ложки, а один выронил нож, потому что именно ножом он ел еду.
– Ты кто? – спросил старший.
– Геолог, – ответил я.
– А как ты сюда попал? – опять спросил старший.
– Из Анивы по отливу. – И, вспомнив слова Хаванагилы, добавил: – Пешочком по большачку.
– А реку... как?..
– Как, как... По мосту.
Все отчего-то затосковали, а старший тяжело встал, нетвердыми ногами подошел к шкафчику, вынул из него бутылку спирта, налил половину стакана и протянул мне. Я выпил за здоровье присутствующих, запил случившейся на столе водой и зачерпнул уроненной кем-то ложкой икру. Молодая баба поставила передо мной миску супа из грибово-овочевой солянки, гороха в яловиченом бульоне и макаронных изделий в ассортименте. Все молча ждали, пока я ел это порево, а потом старший тихо сказал:
– Счастлив твой бог, геолог. Последним человеком, который прошел по этому самому мосту, был японский снайпер, десятого августа сорок пятого года. И то не совсем прошел. Добрался до середины и стал пулять по нашему десанту. Оттуда-то я его и снял из противотанкового ружья. Так что до конца он не дошел. Так посередине и остался. То есть что от него осталось. Противотанковое ружье – это тебе не х... комариный. С тех пор по этому мосту до тебя никто и не ходил. Мы уж думали, он рухнул.
Я молча вынул из рюкзака череп и поставил не стол. Все остолбенели. Старший оклемался первым. Он осторожно взял череп в руки.
«Бедный Йорик», – подумал я.
– Братан, – прошептал он и заплакал.
«Вот оно, фронтовое братство, – подумал я. – Кончилась война, улетели годы, и убитый из противотанкового ружья японец стал русскому убийце братом. Без имени, отчества, фамилии. Да и зачем они ему, брат – он брат и есть».
Старший пошел к шкафчику, достал уже знакомую мне бутылку спирта, расплескал его по стаканам. Один стакан поставил перед черепом.
– Помянем... братана... дружочка моего фронтового... Не чокаясь...
Все встали и выпили. Потом сели, посмотрели на череп и ахнули. Стакан перед черепом был пуст, а сам череп довольно щелкнул зубами. Ну, дали ему закурить. Он враз вытянул всю сигарету – все-таки шестнадцать лет не курил, но удовольствия не получил. Дым до легких не дошел, потому что повалил из дыр от носа и глаз. Да и легких у него не было. Но ему дали еще одну сигарету, чтобы он хотя бы символически, по-людски, со всем уважением.
Потом начали вторую бутылку. После второго стакана череп вырубился, свалился набок и явственно захрапел. Шестнадцать лет не спал, ибо какой сон на болтающемся висячем мосту. А я задал вопрос, ради которого и притащился в эту сахалинскую глушь, в поселок Атласово, что двадцать километров к северу от мыса Крильон. В год одна тысяча девятьсот шестьдесят первый неизвестно по какому летосчислению.
– Мужики, к вам, случаем, не забредала девушка, Лолитой зовут?
Мужики, а вместе с ними и бабы переглянулись.
– А тебе какая Лолита нужна? – спросила младшая.
– А у вас их много? – сыронизировал я.
– Все, – коротко подтвердила баба постарше.
Я несколько ошакалел, но бабы по очереди встали, протянули одна за другой ладошки лодочкой и на разные голоса произнесли одно и то же имя:
– Лолита.
– Лолита.
– Лолита.
– Лолита Никоновна.
Я отрицательно покачал головой.
– Была тут с месячишко назад еще одна Лолита, – припомнил один из мужиков, – лет двадцати. Красивая девка. Колечко у нее еще было интересное.
– Колечко?! – встрепенулся я.
Когда-то, не помню когда, я подарил Лолите нефритовое колечко.
– Было колечко, – подтвердил другой, одноглазый парень. – А девка действительно... Не в теле, правда, но уж... Чего говорить... Из порядочных...
– А мы тебе что?! – взвилась Лолита, которая Никоновна. – Бляди, что ли?!
Гномы все маленькие, но есть среди них самый-самый маленький. Его зовут Вася. И этот маленький Вася оказался непобедимым богатырем, с которым даже огромный Волк не мог справиться. А почему? Читайте и узнаете! Художники: Татьяна Андреевна Морковкина, Ю. Кладиенко.
В книгу «„Самый маленький гном“ и другие сказки» вошли самые известные сказки писателя-сказочника Михаила Фёдоровича Липскерова: «Как Волк телёночку мамой был», «Самый маленький гном», «Живая игрушка», «Уважаемый Леший». Поступки героев сказок очень похожи на поступки людей: храбрые – трусливые, добрые – злые, любопытные и равнодушные, смешные и грустные. Художники книги – художники мультипликационного кино Ирина Кострина, Леонид Каюков.Для дошкольного возраста.
Необычайно сложный в своей простоте главный герой отправляется в сентиментальное странствие по новой старой Москве, к местам своей юности. Но каждый шаг дается ему с трудом, и не потому, что стар и ноги болят, а потому, что вокруг – этот безумный, безумный, безумный мир... И чем ближе цель, тем она кажется недостижимее, и выхода нет, и путешествие становится бесконечным, и это... конец?..
Главному герою не дает покоя один вопрос: как с пользой распорядиться свободной четырехкомнатной квартирой жаркой ночью в Москве? Лет тридцать назад хватило бы и пяти минут. А сейчас… Дать объявление: очаровательный молодой человек 65 лет желает познакомиться с веселой девушкой без предрассудков для совместного времяпрепровождения?А что, если взять старую телефонную книжку и позвонить тем, кому не позвонил тогда (хотя обещал), кого недолюбил (а ведь хотел), с кем недоговорил (а должен был)?Вот она – многострадальная записная книжка с полуистертыми записями, вместившими столько событий.
Где-то на бескрайних просторах Руси затерялось небольшое селеньице с обычным русским названием Вудсток. И стоит там часовенка благоверного князя Гвидона. А внутри часовенки памятник древнерусского язычества – камень Алатырь, исполняющий желания. Ибо на кого еще надеяться русскому человеку? И повадились к этому камню шастать самые неожиданные люди самой неожиданной нравственности с самыми неожиданными желаниями. А у камня Алатырь сердце – не камень. От постоянного непотребного шакальства стал он грустить, плакать каменной слезой и истончаться.
В книге собраны популярные сказки-мультфильмы для детей и взрослых известного писателя и сценариста М. Ф. Липскерова.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Нетребо Леонид Васильевич родился в 1957 году в Ташкенте. Окончил Тюменский Индустриальный институт. Член литературного объединения «Надым». Публиковался в еженедельнике «Литературная Россия», в журналах «Ямальский меридиан», «Тюркский мир», «Мир Севера», в альманахе «Окно на Север». Автор книги «Пангоды» (Екатеринбург, 1999 г). Живет в поселке Пангоды Надымского района.
Онора выросла среди бескрайних зеленых долин Ирландии и никогда не думала, что когда-то будет вынуждена покинуть край предков. Ведь именно здесь она нашла свою первую любовь, вышла замуж и родила прекрасных малышей. Но в середине ХІХ века начинается великий голод и муж Оноры Майкл умирает. Вместе с детьми и сестрой Майрой Онора отплывает в Америку, где эмигрантов никто не ждет. Начинается череда жизненных испытаний: разочарования и холодное безразличие чужой страны, нищета, тяжелый труд, гражданская война… Через все это семье Келли предстоит пройти и выстоять, не потеряв друг друга.
Десять лет назад украинские врачи вынесли Юле приговор: к своему восемнадцатому дню рождения она должна умереть. Эта книга – своеобразный дневник-исповедь, где каждая строчка – не воображение автора, а события из ее жизни. История Юли приводит нас к тем дням, когда ей казалось – ничего не изменить, когда она не узнавала свое лицо и тело, а рыжие волосы отражались в зеркале фиолетовыми, за одну ночь изменив цвет… С удивительной откровенностью и оптимизмом, который в таких обстоятельствах кажется невероятным, Юля рассказывает, как заново училась любить жизнь и наслаждаться ею, что становится самым важным, когда рождаешься во второй раз.
Господи, кто только не приходил в этот мир, пытаясь принести в дар свой гений! Но это никому никогда не было нужно. В лучшем случае – игнорировали, предав забвению, но чаще преследовали, травили, уничтожали, потому что понять не могли. Не дано им понять. Их кумиры – это те, кто уничтожал их миллионами, обещая досыта набить их брюхо и дать им грабить, убивать, насиловать и уничтожать подобных себе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.