Черный квадрат - [30]

УТарасова, кажется, продолжалась перманентная истерика:

Ты почему не отвечал?! Ты где пропадал?! Что с воим телефоном?! Взял этого выродка или нет? Отвечай, не заставляй меня тянуть из тебя слова!!

У меня разрядились аккумуляторы, — ответил я.

Я спрашиваю о другом!! — рявкнул Тарасов.

Ему удалось уйти, ноя знаю, где он прячется. Взять го — пара пустяков, — ответил я, рассматривая свои когти.

У тебя все пустяки, но я пока не вижу результатов.

Результаты будут, — ответил я, но Тарасов неожиданно закончил разговор:

— Ладно, потом поговорим! — и оборвал связь. два я успел высушить феном волосы, как в комнату вошел вьетнамец.

— Хозяин приглашает вас к завтраку, — доложил он, о своему обыкновению не поднимая глаз.

Причесываясь на ходу, я спустился вслед за вьетнамцем по винтовой лестнице в зимний сад, а оттуда — по длинному коридору — в столовую. Это была небольшая овальная комната с арочными перекрытиями, драпированная в зеленых тонах. Одну стену полностью заменяло огромное окно, закрытое наполовину французскими шторами. Посреди стоял небольшой круглый стол из красного дерева с никелированными приборами.

Жорж ждал меня, прохаживаясь по столовой от окна к стене. Когда я вошел, он оперся о стол обеими руками и смерил меня долгим взглядом.

Наслышан о твоих подвигах, — сказал он, добавив в нтонацию чуть-чуть иронии. — Паша доволен, как бизон.

Не заметил, — ответил я.

Жорж по-отечески подмигнул мне и успокоил:

— Не принимай близко к сердцу. Это он нарочно, тобы ты не расслаблялся и не загордился. А вообще он ебя любит, как, собственно, и я.

Попочку Вики ты любишь, подумал я и вежливо улыбнулся.

Жорж знаком пригласил меня за стол. Я сел напротив. Между нами вырос вьетнамец и принялся раскладывать в тарелки овсянку. Вот дурная мода, подумал я, теперь наши новые русские уподобляются англичанам и давятся по утрам овсянкой, которую англичане, кстати, уже давно не едят.

Я копнул ложкой вязкую кашу и с трудом отправил ее в рот. Жорж ел с аппетитом и все время кидал на меня хитрые взгляды.

— Если тебе все же удастся поймать этого злодея — имею в виду Вацуру, — то, может быть, будет смысл редложить тебе работу у меня… Как тебе эта идея?

Я пожал плечами и отодвинул от себя овсянку.

Смотря чем вы предложите мне заниматься.

Будешь… — Жорж помолчал, размазывая ложкой ашу. Улыбка так и просилась на его физиономию. — будешь валять дурака, вешать лапшу на уши моим друзьям и врагам.

Я почувствовал, как у меня похолодела спина. Жорж, продолжая рисовать круги на тарелке, исподлобья поглядывал на меня.

Ну, что замолчал, Цончик? — спросил он с вызовом. — Согласен или как?

Я должен подумать, — ответил я, прикрывая рот салфеткой.

Все эти призрачные намеки были совершенной ерундой в сравнении с тем, что произошло мгновение спустя.

Жорж вдруг оторвался от тарелки и, вытянув толстую коротенькую шею, глянул в окно. К особняку на овальную площадку выкатился ослепительно белый «мерседес».

— Очень кстати, очень кстати, — пробормотал Жорж и кивнул вьетнамцу: — Иди встречай!

Тот сложился пополам и, прижимая руки к бедрам, быстро засеменил к выходу.

Жорж вытер губы, кинул салфетку на стол и с улыбкой посмотрел на меня. Ожидая чего-то ужасного, я повернул голову, снова глядя в окно. «Мерседес» остановился, вьетнамец подскочил к передней двери и распахнул ее. Сначала я увидел, как на снег ступили две очаровательные ножки в тонких туфельках, а затем увидел Викторию. На этот раз она была в роскошной белой шубе и шляпке, что так блестяще смотрелось рядом с «мерседесом».

Затем из другой двери, делая неловкие движения, вылез долговязый мужчина. С ужасом я узнал в нем Тарасова.

— Твой шеф, — зачем-то пояснил Жорж, жуя собственную ухмылку и сплевывая на тарелку крошки.

Вот это да! Никогда еще я не попадал в такую ловушку. Каким-то чудом сохраняя спокойствие, хотя никакой необходимости в продолжении игры уже не было, я пожал плечами, мол, шеф так шеф, и потянулся за никелированным кофейником.

Жорж подошел к окну и, сунув руки в карманы, стал покачиваться с пяток на носки, словно ехал в троллейбусе.

— Паша всегда любил внешние эффекты и роскошь. Смазливые бабы, крутые тачки, шубки, золотишко… Это его и подводит, — последнее, что успел сказать Жорж.

С широким замахом снизу-вверх, словно теннисной ракеткой отбивал мячик, я двинул его кофейником по затылку. Кофе, словно деготь, выплеснулось в окно и потекло черными вязкими струями. Крышка отлетела и со звоном закатилась под стол. Жорж, повернувшись ко мне вполоборота, вперил в меня стекленеющие глаза и медленно осел на пол.

Я схватил его за ворот пиджака и волоком потащил в коридор. По лакированому паркету туша скользила легко, и я смог побежать, не выпуская своей ноши, как в детстве тащил за собой большие дедовы сани с гурьбой девчонок на них.

Распахнув дверь ближайшей комнаты, я затащил Жоржа внутрь. Подойдя к будуарному столику с зеркалом, я сдвинул в сторону многочисленные предметы косметики и сорвал скатерть. Скрутив ее жгутом, связал своему пленнику за спиной руки.

Теперь меня расстреляют, подумал я, любуясь своей работой.

Когда я вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь, то вспомнил, что именно отсюда вышла Вика в тот момент, когда мы впервые с ней встретились. Наверное, это уютное гнездышко с будуаром Жорж держал лично для нее.