Черный квадрат - [29]

12

Он играет со мной, как кошка с мышью. Он убивает медленно и наслаждается властью надо мной, думал я, прогуливаясь по причалу и отшивая вконец замерзших и уставших от безработицы девчонок. Это в стиле Влада, это весь он: хорошо получив по морде, растягивает момент своего удовлетворения. Что-то похожее уже было в литературе. Кажется, у Пушкина, в «Выстреле»…

У меня не хватало мужества признаться самому себе, что я начал бояться Влада. Если бы этот Кинг-Конг открыто пошел на меня, если бы он действительно решил прикончить меня в одно мгновение, мне намного легче было бы взвести свои внутренние резервы, обозлиться и вцепиться ему в горло мертвой хваткой. Влад же вел себя нестандартно. Он прекрасно стрелял и не мог промахнуться с трех шагов. Это было позерство, он как бы говорил мне: я давно мог сделать тебя покойником, ты у меня на ладони, осталось лишь прихлопнуть тебя, как комара. Теперь мучайся и жди, когда я приведу свой приговор в исполнение.

Я обошел здание вокзала с противоположного торца и, прячась за колоннами, посмотрел на стоянку. «Фольксваген» продолжал стоять на прежнем месте. Он ждет, когда я оформлюсь в гостиницу, предположил я, а потом станет доставать меня до самого утра, просовывая свою глупую голову в иллюминатор.

Я извлек из-за пояса пистолет, сунул его вместе с рукой в карман куртки и быстро пошел к своему «опелю», краем глаза наблюдая за «фольксвагеном». Водитель снова моргнул фарами. Я не отреагировал, напрягшись, как пружина. Нет, сейчас он не станет меня убивать, успокаивал я себя. Если бы он хотел, он бы убил среди елок.

Дойдя до своей машины, я открыл дверь, быстро сел в кабину и только там почувствоввал, как схлынуло напряжение. Для того чтобы выехать со стоянки, мне надо было проехать мимо «фольксвагена» всего в нескольких шагах.

Мой «опель» умел стартовать, как самолет на взлетке. Двухсотсильный двигатель взревел воинственным воплем, колеса с визгом оттолкнулись от прессованного снега, и машина, стремительно набирая скорость, понеслась по узкой рулежке. Я успел заметить, как сбоку от меня мелькнул темный корпус иномарки Влада, и уже через несколько секунд я резко затормозил у выезда на Ленинградку, поровнявшись с памятником женщине, держащей в вытянутых руках парусный кораблик. Прежде чем вырулить на трассу, я взглянул в зеркало заднего вида. Меня никто не преследовал.

Еще не менее четверти часа я кружил по ночному городу, поглядывая в зеркало и прикидывая, что лучше: или арендовать на ночь девчонку с апартаментами, или же нагло завалиться к Жоржу. Во втором случае мне был гарантирован хотя бы спокойный сон до утра. Объективно оценив свое состояние, я выбрал второй вариант и погнал по Волгоградскому шоссе за город.

Я не слишком хорошо запомнил дорогу, когда меня везли на джипе, и проскочил поворот. Пришлось возвращаться, впустую проехав с десяток километров. Свернув на лесную дорогу, я с опозданием заметил, что въехал под «кирпич», но зато вовремя засек белый «жигуленок» ГАИ, стоящий на обочине, и ударил по газам. На таких машинах меня не догнали бы даже все посты ГАИ столицы вместе взятые, и все же отчаянный «жигуль» мужественно преследовал меня минут пять, пока не отстал настолько, что растаял в ночном мраке.

На очередном перекрестке я интуитивно свернул влево и вскоре подъехал к знакомому кирпичному забору с металлическими воротами. Посигналил, ослепил фарами ворота с прорезью для смотрщика, но это не возымело действия. Меня, вместе с моим «опелем», здесь видали в гробу, и мне пришлось выйти из машины и, встав к воротам спиной, бить ногой до тех пор, пока из узкой двери не вышел человек в пуховике и не приставил к моей голове ствол «Калашникова».

— Звони Жоржу, — сказал я, осторожно отводя рукой ствол в сторону. — Скажи, что приехал Цончик, замерз ший и голодный, как волк.

Моя самоуверенность убедила охранника, и он, отойдя на несколько шагов, связался с кем-то по радиостанции, говорил долго, еще дольше ждал ответа, и когда я уже окончательно потерял терпение, кивнул головой и включил мотор ворот.

У входа в особняк меня встретил вьетнамец. На его лице, лишенном эмоций и предвзятости, застыла маска покорности и готовности услужить. Я не преминул этим воспользоваться.

— Отгони машину в ремонт, — сказал я ему, кидая в его узкую ладонь связку ключей. — Пусть отрихтуют бампер и заменят стекло на правой фаре.

Вьетнамец учтиво склонил голову.

Звонил ваш шеф, — сказал он мне, когда я уже взялся за ручку двери. — Велел вам не занимать телефон и ждать его звонка.

У меня сели аккумуляторы, — ответил я и хотел громко хлопнуть за собой дверью, но вьетнамец подставил под нее ногу.

Сдайте мне оружие, — сказал он.

Ох, не нравится мне этот желтолицый, не нравится!

* * *

Я откупорил бутылку английского джина. Мне нравился этот крепкий напиток, потому что был напоен запахом можжевельника, который напоминал мне Крым. Плеснул в стакан, разбавил обычной водой — тоника не было, — но выпить не успел. Телефонная трубка, которую я лишил питания на всю ночь и лишь под утро вернул аккумуляторы на место, запищала, заморгала зеленым глазком. Злясь на себя за какой-то необъяснимый патологический страх, я залпом выпил содержимое стакана, сел в кресло и только потом взял со стола и включил трубку.