Черный Круг. Двойник бессмертного - [39]

«Он знает, — вдруг понял Хешшкор. — Знает, чем грозит такое вот разрушение защиты. И преднамеренно идет на это…»

Маг поспешно повел рукой, выводя оружие летчиков из строя. Подполковник, выругавшись после двух осечек, швырнул револьвер ему в лицо — если бы щит не отразил летящий предмет, обязательно попал бы, — и склонился над истекающей кровью Виталией.

Хешшкор посмотрел на своего тезку, прищурившись и скривив губы.

— Она от меня отказалась. И ты тоже? Взгляни на меня, дурак. Я — твоя копия. Почему ты позволил ей сделать бессмертным Хешшвитала, а не меня?

— Сам ты дурак, — прошипел Хешшкор, с усилием повернув голову к нему и стараясь выразить бледным лицом глубочайшее презрение. — С чего ты взял, что имеешь основание для бессмертия? Ты — не мой сын!

— Что значит — не твой? Даже слепому видно, что я похож на тебя больше, чем Хешшвитал!

— Что ты понимаешь в этом, человечек? — губы бессмертного дернулись. — Дитя бога может быть похоже лишь на смертного родителя. На того, кто дал ему плоть, а не бессмертный дух. А ты и впрямь похож на отца. Твой отец — черный маг Хафиз Миленион!

Колдун пошатнулся.

— Ты лжешь, — сказал он не слишком уверенно. — Так не бывает. Близнецы не бывают от разных отцов.

— А кто тебе сказал, что вы близнецы? Ты — человек, а он — бог! Так вы зачаты, такими родились, и никто не в силах поменять вас местами.

Губы колдуна дрогнули: «Мой отец — черный маг. Смертный. Выходит, и я родился смертным? Нет, не может такого быть, я не мог так ошибаться… Он лжет. Но даже если не лжет, отступать поздно».

— Я в силах поменять нас, — прошептал он и шагнул к Хешшвиталу, занося нож. Валента встряла было между ними, решительно загородив мальчика своими телесами, но он легко оттолкнул пухлую бабу с дороги.

— Тебе не за что убивать его. — Виталия, тяжело дыша, пыталась подняться, опираясь на плечо летчика. — Ты же слышал! Я не крала твое бессмертие и не отдавала ему. Вы такие, какие есть.

— Я вам не верю! — Взгляд молодого Хешшкора заметался между ними, а голос был почти умоляющим. — Вы сговорились!

Мальчишка, пятясь, отступал все дальше, не видя, что загоняет себя в угол. Хешшкор схватил его за соломенные вихры.

Отчаянный плазменный удар со стороны Валенты и рыжего парня с амулетом Хешшкора он предвидел. Защитное поле с их стороны было усилено до необходимого уровня. Он предугадал и атаку летчиков с кинжалами, парировать которую не стоило труда, даже не убивая их. Но чего он не ожидал — электрического разряда из пустого угла комнаты, скрутившего мышцы в судороге.

Из темноты угла, подняв кисти с длинными крашеными ногтями, так похожими на окровавленные когти в этом освещении, на него смотрела Миленион, уже почти непрозрачная.

— Брось железку и отойди от сопляка, — распорядилась Миленион, кажется, уверенная, что он ее послушает.

— Ты… — прохрипел он. — Почему?..

— Учись довольствоваться малым, смертный, и не замахивайся на то, что не про тебя. Если быстро покоришься моей воле, я разрешу тебе вновь припасть к моим стопам.

— Ты… и ты тоже предала меня! — В глазах зажглось понимание, а вокруг фигуры затрещало силовое поле, наливаясь энергией. — И еще рассчитываешь, что я прощу такое? Что вернусь к тебе?

— Не тебе, помойному крысенку, прощать свою богиню! — вздернула нос Миленион. — А насчет того, что ты вернешься… Ты ведь и не произносил отречения. Чьей силой ты до сих пор пользуешься, а?

— Подавись своей силой! — крикнул он, задыхаясь от обиды, гнева и острого чувства потери, такого же режущего, как в тот день, когда Айанур бросила его в степи. На глазах выступили слезы. Но он не мог позволить себе плакать. Плач — удел малышей. А он, мнивший себя без пяти минут богом, будет бороться до последнего. — Подавись, Миленион! — И он швырнул в нее столько мощи, сколько мог набрать.

Миленион пронзительно взвизгнула, когда сам воздух вокруг нее превратился в бушующий огонь. Она заблаговременно возвела защиту, но чудовищный жар пробился сквозь нее, опаляя лицо и руки. Она ответила серией разрядов, лишь скользнувших по укрепленной броне Хешшкора, и в тот же миг опять была вынуждена защищаться. Ей удалось увернуться от камнепада только благодаря расторопной телепортации. Она материализовалась сзади Хешшкора и обрушила на него шквал молний. Лишь одна из них нашла лазейку. Хешшкор охнул и согнулся, но спустя долю секунды из его рук выпрыгнула черная змейка, прошмыгнула по полу сквозь защитные экраны и юркнула Миленион под подол. Она истошно закричала, тряся кистями, с которых срывались молнии, языки огня, искры…

Никто больше не решался влезть промеж молотом и наковальней. Они сражались на равных, богиня и дерзкий смертный. Если бы звание бога давали лишь за силу и умение, все присутствующие проголосовали бы единогласно. Миленион глушила его своими излюбленными разрядами и пламенем, пытаясь вложить в них все больше силы. Он был более изобретателен, использовал неожиданные приемы, позволяющие пройти сквозь защиту, призывая и свет, и тьму, и жар, и хлад, и камни, и воду… Стены здания пылали, как картонные, перекрытия рушились, и только незримый купол, воздвигнутый сражающимися, давал какую-то возможность выстоять под напором высвобожденной стихии. Фундамент трясся, треща и ломаясь, воздух был напитан озоном от электричества, волосы торчали дыбом, и на их концах плясали голубоватые огоньки святого Эльма. Вода, хлеставшая из лопнувших труб, вскипала и обжигала паром, а в следующую минуту, плеснув в глаз или в нос, замерзала там острыми колючими льдинками. Тени и свет менялись местами, дрожали, боролись между собой и друг с другом.