Черный Кровавый Триллиум - [24]

— Ясно,— повесила голову Кадия.— Глупо мечтать о несбыточном. Значит, я лишилась той замечательной способности. Или сама обманывалась...

— Я в этом не очень-то разбираюсь, так что не жди от меня объяснений. Мне кажется, я был не прав, когда не поверил в то, что ты сказала мне насчет прыжка.

Девушка повесила медальон на шею, тот закачался на золотой цепочке.

— Потусторонние силы, Джеган, кажется, оставили нас 5 покое и больше не способствуют нам. Тем лучше, теперь во время перехода через Гиблые Топи нам следует надеяться только на самих себя.

Кадия много путешествовала по болотам, но каждый раз передвигалась по давным-давно проложенным и хорошо освоенным оддлингами маршрутам. А ведь существовали и другие — тайные! — тропы, которые ревниво оберегались кланами аборигенов. Девушка погрустнела и угрюмо спросила:

— Теперь-то нас не будут преследовать?

Наполовину скрытый зарослями оддлинг обернулся и так же угрюмо ответил:

— Маг лаборнокцев вызвал скритеков. А также заручился поддержкой Пелана...

Джеган вскинул руку, призывая ее не повышать голоса.

Пелан, рувендианин, являлся одним из самых знаменитых проводников купеческих караванов. Следопыт по призванию, это был, по всем отзывам, благородный человек, верный своему слову — невозможно было поверить, что он стал изменником... С другой стороны, кто бы еще вчера мог поверить, что принцесса из королевского дома рувендиан будет так вот брести по грязи, отчаянно пытаясь спасти свою шкуру?..

— Волтрик умеет находить нужных людей,— спокойно проговорил Джеган.— Или сломить тех, кто ему нужен...

Он медленно шел от одного выступающего из воды камня к другому, пока наконец не поднял со дна конец веревки. Он потянул за нее, заметно напрягаясь. Веревка уходила в густые камыши.

— Король Лаборнока обладает самым верным ключиком, способным отомкнуть любое сердце,— продолжил Джеган.— Этот ключик — богатство. Он сам трудился, не покладая рук, и других не щадил. Вспомни, его люди перерыли все горы в поисках драгоценных металлов, вырубили последние леса у себя на равнине, облазили все болота, разыскивая чудные, непонятные вещички, оставшиеся от древних. Такие парни, как Пелан, и насобирали ему сокровища. Он накопил огромные богатства! Со всех промыслов, от торговли, от всех ремесленников ему шла доля. Теперь он может пожаловать кое-какие крохи тем, кто верно служит ему, и теперь эти крохи могут сделать человека очень богатым. Острый Глаз! — Джеган обратился к принцессе по прозвищу, которым Кадия страшно гордилась: она получила его в знак уважения от болотных людей.— Острый Глаз, у нас впереди долгий путь.

Она не расслышала последние слова охотника — слишком ошеломляющей была мысль о предательстве Пелана. Как же так? Она была знакома с ним, и этот веселый, любезный человек как-то даже сопровождал ее в походе, который принцесса предприняла, чтобы осмотреть скрытые в болотах руины.

— Думаешь, Джеган, ему хорошо заплатили? Или перепугали до смерти? У Пелана много родни, а мы с тобой убедились, на что способен этот убийца в королевской мантии. Страх, возможно, более сильное средство, чем магия или богатство. Разве не страх сломил Анигель?

— Не суди сгоряча, королевская дочь. Твоя сестра сдалась не по своей воле. От страха люди, случается, с ума сходят — что же их винить в этом?..

— Все равно, слабость есть слабость,— невнятно, словно разговаривая сама с собой, заметила Кадия.

— И ты можешь поддаться слабости, и от страха ты не заговорена. Не суди да не судима будешь! Золотые слова...

Между тем Джеган все тянул и тянул веревку, пока камыши не раздвинуло большое серое пятно, постепенно очертившееся в крепкую широкую лодку. Потянувшись к ней и схватив плоскодонку за борт, принцесса заглянула внутрь и нашла там прочный шест, пару весел, какие-то мешки — все было крепко увязано, прикрыто от воды.

— Поблагодари моего брата,— шепнул Джеган.— Видишь, он точно выполнил все указания Бины. Теперь у нас есть и средство передвижения, и еда, и сухая одежда.

В лодке и четырем пассажирам было бы просторно, и Кадия с острой болью вспомнила, что ни Анигель, ни Имму в далекий путь с ними уже не отправятся. Возможно, никогда и никуда уже не отправятся... Худо, ой как худо, если их не убили сразу!.. Губы у Кадии задрожали, она, проклиная все на свете, вытерла набежавшие слезы. Вспомнила и о Харамис. Что с нею? Сегодня она, Кадия, осиротела... А теперь она совсем одна, и ей предстоит в одиночку сражаться с ненавистными врагами!

Трудное дело...

Они влезли в лодку. Джеган установил за кормой рулевое весло. Кадия села за него, Суденышко двинулось в путь. Река в этой излучине огибала крепость с северо-востока. На мгновение клочья надвигающегося тумана разошлись, и перед ними, при лунном свете, во всем своем мрачном величии предстала гигантская скала, на которой возвышалась крепость. Чуть выше смутного контура главной башни горела крупная звезда, рядом еще одна, помельче...

Жуткое это было зрелище — от родных стен теперь веяло страшной угрозой, смертью... Вновь вспомнились сестры. Живы ли они?

Кадия обхватила голову руками, словно это могло помочь оборвать поток ужасных дум, мерзких картин, которые сами по себе, вызывая дрожь, проплывали перед ее взором. Ей нельзя — до срока — даже мыслить об этом! Она не имеет права!