Черный Ключ - [52]

Она лежит в постели; из-под ночной рубашки торчит повязка на плече. Ее руки покоятся по бокам, но лицо насторожено. Судя по тому, как она смотрит на меня, ясно, что она не забыла момент, когда узнала меня, прежде чем потерять сознание.

— Итак, — говорит она, когда я закрываю за собой дверь. — Ты вернулась обратно.

Я сглатываю ком в горле.

— Я вернулась обратно.

Мое сердце колотится в груди. Теперь, когда я с ней лицом к лицу, и ей не угрожает смерть, я не знаю, что она будет делать. Она может вызвать ратников в любое время.

— Почему? — требовательно спрашивает она. — Эш в безопасности. — Ее глаза расширились. — Он же в безопасности? Я читала в газете, что его видели в Банке, но не думала, что это правда.

— Он в безопасности, — говорю я. Затем я добавляю: — И это правда.

— Как ты могла позволить ему это сделать? — огрызается Карнелиан. — Его могут поймать. Она все еще хочет найти его, убить его!

— У меня не было выбора, — говорю я. — Он ушел, не сказав мне.

— Потому что он тебе не доверяет? — спрашивает она с надеждой.

— Потому что меня там не было, — говорю я. — Потому что… потому что я оставила его, чтобы вернуться сюда.

Карнелиан прикусывает губу.

— Зачем? Это месть? Герцогине?

Я сжимаю челюсти, а она самодовольно улыбается.

— Хорошо. Надеюсь, ты достанешь ее до того, как Черные Ключи сожгут этот город дотла. — Она склоняет голову. — Это нечто большее, да? Не просто месть… — Она замолкает, изучая меня. Затем она вздыхает. — Конечно. Суррогат. Кого бы герцогиня не украла, чтобы заменить тебя. Ты же здесь ради нее? Она твой друг?

— Что-то вроде этого, — говорю я. Затем у меня вылетает вопрос, который словно обжигал мне горло. — Если ты знала, что суррогатом была не я, почему никому не сказала?

— О, не думай, что я не пробовала, — говорит Карнелиан. — Это был идеальный козырь, чтобы взять над ней власть. Но герцогиня играет грязно. Она угрожала отправить меня в психушку, если я хоть слово скажу. — Она крепко сжимает губы. — Я надеюсь, что бы ты ни планировала, ты заставишь ее страдать так, как она того заслуживает.

— Разве тебе не страшно? — говорю я. — Тебя сегодня чуть не убили.

Карнелиан безжизненно смеется.

— Даже если бы я умерла, всем было бы все равно. Герцогиня, вероятно, устроила бы парад. — Она смотрит в окно. Угрюмая маска, которую она обычно носит, отпадает, сменяясь выражением полной безнадежности. — Никому не важно, жива я или мертва.

Я вспоминаю, что Эш рассказал мне, когда мы ждали в морге прихода Люсьена. Он сказал мне, что Карнелиан грустит, и что эта грусть превратилась в горечь и гнев. Все время, пока я жила здесь, я видела в ней только помеху. Я видела ее угрюмость, игнорируя горе и боль, стоящие за ней.

Потому что она права. Если бы она умерла сегодня, никому в этом дворце не было бы дела.

Вся ненависть и негодование, которые я копила против Карнелиан, тает. Я вижу девушку, которую так долго унижали и издевались. Я вижу девушку, которую видел Эш, которую я игнорировала, потому что была занята ревностью и мелочностью. Девочка, которая скучает по матери. Девушка, которая хочет, чтобы ее любили.

В тот момент я принимаю решение быть храбрее там, где раньше я могла сомневаться. Быть другим человеком, лучшим человеком.

Я подхожу к ней и сажусь на кровать. Она закатывает глаза.

— Что, теперь мы будем лучшими подружками?

— Нет, — говорю я. — Но мы на одной стороне.

— Что это за сторона?

— Мы обе ненавидим королевских особ, верно?

Она прищуривает глаза и ждет.

— И мы обе любим одного и того же парня, — говорю я. Я протягиваю руки ладонями вверх в знак примирения. — Ты хочешь сдать меня, сделай это. Позвони в колокольчик, позови ратников. Моя жизнь в твоих руках. Ты можешь покончить с этим прямо сейчас.

Карнелиан колеблется. Я вижу желание закричать, надеть на меня наручники и казнить за измену. Я знаю, какой опасности я себя подвергла. Но я смотрю в ее карие глаза и чувствую внутреннее противоречие. Кого она ненавидит больше, меня или герцогиню? Секунды растягиваются в минуты. Я не нарушаю молчание.

— Тебя зовут Вайолет, правильно? — говорит она, наконец.

— Верно.

— Что же. Думаю, я должна поблагодарить тебя. За спасение моей жизни.

— Эш никогда бы меня не простил, если бы я не попыталась.

Тоска, отразившаяся на лице Карнелиан, почти осязаема.

— Он когда-нибудь… говорил обо мне?

Я делаю вдох и даю ей честный ответ.

— Прямо перед тем, как я ушла, он сказал мне быть осторожной рядом с тобой. Что ты сообразительнее, чем я предполагала.

Слабая улыбка проявляется на ее лице.

— Он так сказал?

Я киваю. Она кладет голову на подушку и смотрит в потолок.

— Могу я тебе что-нибудь принести? — спрашиваю я.

— Нет. Я хочу побыть в одиночестве.

Я останавливаюсь у двери и поворачиваюсь.

— Ты знаешь, он заботится о тебе. Я это ненавижу, но он это делает. Он защищал тебя с тех пор, как мы сбежали — с тех пор и до этого… Я знаю, что это не то, чего ты хочешь, но… — я вздыхаю. — Ему не все равно.

Карнелиан не смотрит на меня. Она специально закрывает глаза.

— Уходи, — шепчет она, и, как только я закрываю дверь, я вижу, как слеза скатывается по ее щеке.

* * *

КАЖДАЯ КОСТЬ В МОЕМ ТЕЛЕ ЛОМИТ. Мои глаза пересохли, а разум оцепенел. Это был долгий день, но я все равно хочу увидеть Рая.