Черный клинок - [204]

Наконец объявили посадку. Пассажиры заняли места, и через пятьдесят минут – после вынужденной, как водится, задержки то ли из-за перегрузки, то ли из-за путаницы, устроенной обслуживающим персоналом, – "Боинг-747" наконец-то оторвался от земли, оставляя за собой грязные выхлопы моторного топлива. "Прощай, Америка", – подумал Яшида, откинувшись на спинку кресла и потягивая шампанское, поднесенное заботливой стюардессой.

Корпус "Боинга-747" слегка вибрировал от натужной работы двигателей, когда самолет слой за слоем пробивал толстую облачность. Наконец они поднялись над облаками, и Яшида закрыл глаза. Мысли и впечатления от вечной грязи Вашингтона, от постоянных контактов с американцами наконец-то стали расплываться в памяти и заменяться новыми мыслями подобно тому, как заменяется у змеи сбрасываемая старая кожа новой. До чего здорово снова очутиться в Токио, бродить среди его жителей, говорить на родном языке! Как радостно вернуться в заветный храм Запретных грез, где началась его жизнь и где она закончится!

Жизнь его началась, когда он, словно угорь, выскользнул из утробы Ивэн. Хоть она и до сих пор похожа на подростка, на самом деле ей уже немало лет, правда, никто, даже сама Достопочтенная Мать, не знает, когда все же она родилась.

У Яшиды, разумеется, должен быть отец, но кто конкретно, он и понятия не имел, поскольку родился в результате одного эксперимента по продлению жизни, проводимого Достопочтенной Матерью. Она лично ввела в матку Ивэн сперму неизвестного мужчины-донора, наблюдала за ходом беременности и принимала роды. Сразу же после родов Ивэн тяжело заболела и не смогла первые месяцы кормить ребенка и заботиться о нем. Но младенец уцелел. Достопочтенная Мать делала все необходимое, чтобы он выжил, разве что только грудью не кормила. Но даже если бы Ивэн и захотела кормить младенца, все равно в ее маленьких грудях молока не было. Вдобавок к этому она обнаружила, что ее сын, хотя пока и беззубый, но все же больно и неприятно кусает деснами соски. Поэтому она не обращала никакого внимания на его писк и визг и к груди, хотя бы ради того чтобы успокоить его, не подпускала.

В конце концов Достопочтенная Мать догадалась, в чем дело, и принесла ребенку теплое молоко в бутылочке с пластиковой соской, а в комнате рядом строго наказала Ивэн.

Яшида узнал об этом случае спустя много лет, но вполне может быть, что он тогда слышал, как кричала от боли мать, пока он с жадностью сосал молоко. Он вырос мазохистом и, подобно большинству мазохистов, проявлял по отношению к другим людям изощренный садизм.

Яшида сильно отличался от других. Так, к примеру, он вырос и получил воспитание в храме Запретных грез, а это означало, что власти даже не знали о его существовании. Свидетельства о рождении он не имел, не было у него и документов о школьном образовании, потому что ни в какую школу он не ходил, а учился и получил религиозное воспитание в суровой обстановке за плотно закрытыми дверями храма. Родился он с необыкновенными задатками, и Достопочтенная Мать сразу же разглядела эту его особенность.

Она сама ничем особенным не отличалась, разве что завистливостью. Чрезмерное тщеславие сделало ее безмерно жадной. Яшида научился использовать в жизни эту ее струнку, а Достопочтенная Мать даже и не подозревала об этом. Он вообще прекрасно научился использовать слабости людей, чтобы выжить, и выжил.

Между вами установились странные отношения симбиоза. Они дополняли друг друга тем, чего лишены были сами, и даже умудрялись жить жизнью друг друга, все равно как собственной. Но даже и в этом случае им еще многого не хватало. Однако лучше симбиоза придумать ничего не смогли.

Оба они походили на уцелевших в немыслимой битве воинов, в которой все другие бойцы пали. Раны, нанесенные им в этой битве, оказались столь глубокими, что так или иначе сказывались на всем, о чем они думали, говорили или что делали.

Можно сказать, что Достопочтенная Мать преднамеренно воспитывала Яшиду в том извращенном духе, в каком воспитывали и ее, для того чтобы взрастить себе компаньона, подобного ей. А может, она делала это только потому, что по-другому не умела?

Как-то раз она привезла его в префектуру Нара – самый, пожалуй, сельский район в Японии, наиболее удаленный от городской цивилизации. Там, нацепив на него всего лишь набедренную повязку и одев в белое одеяние синтоистского монаха, она отправилась вместе с ним в путь, несмотря на ночную темень. Сквозь листву и сучья светились далекие таинственные звезды. Стояла поздняя осень, воздух был уже холодноват, остро пахло сухой листвой, все замерло в ожидании первого снега.

Подойдя к древнему храму из камней и дерева, они преклонили перед ним колени. Бронзовые колокольчики зазвенели, и в темноте отозвалось эхо. Достопочтенная Мать развела огонь в бронзовом очаге, бросая в пламя старые веера из рисовой бумаги, чтобы сонм богов, обитающих в этом полном таинственности лесу, оценил ее готовность к жертвам. Затем она произнесла первое заклинание, в котором клялась оставаться верной камням и скалам и сжечь себя, когда придет время.