Чёрный караван - [31]

Я промолчал. Впрочем, уже не оставалось времени, чтобы продолжать разговор, — мы подошли к месту тоя.

И во дворе и снаружи было полно народу, буквально яблоку упасть негде. Настроение приподнятое. В одном конце слышались песни, в другом — показывали свое искусство плясуны. Веселье било ключом.

Собравшиеся почтительно расступились, склонив головы в низком поклоне. Я не сводил глаз с Музаффар-хана. Он шел, гордо подняв голову, не обращая внимания на почтительные поклоны своих подданных. На его хмуром лице не видно было никаких признаков веселья, напротив, он, казалось, всем своим видом говорил окружающим: «Ниже склоняйте головы, сильнее сгибайте спины!»

В самом деле, посреди широкой террасы, устланной яркими коврами, на специально сооруженном троне важно восседал юноша лет восемнадцати. Ему предстояло жениться, и, по старинному обычаю, в этот день он получал права султана. Как настоящий султан, он важно ответил на наше приветствие и небрежным жестом предложил садиться. Я едва не расхохотался. По тут же, овладев собой, с серьезным видом прошел в глубь террасы.

Капитан Дейли, оказывается, прекрасно знал местные обычаи. От нашего имени он поздравил пачу и преподнес ему подарок — красивые настольные часы. Завел часы ключом, и вдруг послышалась музыка. Лицо пачи оживилось, окружающие вытаращили глаза от изумления. Чудесные звуки привели их в восторг. В этот момент подошел Шахрух с узелком в руках, накинул на паши плечи тонкие шелковые халаты, подпоясал нас шелковыми кушаками, на головы повязал шелковые чалмы. Затем он обратился к паче:

— Владыка вселенной!.. Гости просят твоего дозволения отправиться в путь. Дозволим ли нм?

Пача обратился к окружающим его. Затем объявил свое решение:

— Пока не окончится той, выезжать из аула не дозволяется!

Все громко засмеялись. Засмеялся и Музаффар-хан. Он обратился к нам:

— Вы слышали, гости? Мы не смеем нарушить волю властителя вселенной. Вам придется провести эту ночь здесь.

Я еще никогда не присутствовал на афганском тое, поэтому не стал возражать и дал понять знаком, что подчиняюсь повелению.

Пача начал принимать «жалобщиков».

С криком подошли два джигита. Под мышкой у одного из них был большой петух. Второй тоже предъявлял свои права на петуха. Пача грозно прикрикнул на них:

— Замолчите! Что за шум?

Джигит с петухом под мышкой дрожащим голосом ответил:

— Властитель вселенной… Этот человек отнимает у меня петуха. Но даю слово, петух мой. Взгляните: другого петуха с таким большим гребешком не найдется во всей округе.

Второй джигит не соглашался:

— Нет, всесильный!.. Он лжет. Петух мой. Я узнаю своего петуха по хвосту. Смотрите: у него хвост как у павлина.

Пача подал знак своему главному визирю:

— Пойди и разреши их спор!

Визирь поднялся и, подойдя к спорящим, с достоинством обратился к ним:

— Хо-оп… Ты узнаешь своего петуха по гребешку? А ты — по хвосту?.. Так?

Спорящие дружно закивали головами, подтверждая согласие. Визирь вытащил из-за пояса нож и, отрезав у петуха сначала хвост, а затем гребень, роздал их спорящим. Затем отдал туловище петуха одному из нукеров, приказав:

— Брось в котел!

Все громко захохотали. Рассмеялся и пача, объявив, что он доволен решением визиря.

Двое «сербазов» привели джигита со связанными за спиной руками и обратились к паче:

— Властитель вселенной! Близ Урузга произошло сражение с разбойниками-англичанами. Этот трус бежал без оглядки, едва заслышал гром пушек. Что с ним сделать?

Музаффар-хан, сидевший рядом со мной, потемнел как туча. Он почувствовал — слова «сербазов» направлены по моему адресу. Действительно, я невольно вздрогнул и покраснел, мое самолюбие было задето. Но ни одним движением я не выдал себя, напротив, осторожно дернув Музаффар-хана за полу халата, добродушно улыбнулся. Он понял мой знак и только кашлянул слегка.

Пача объявил свою волю:

— Бросить в зиндан! Тот, кто не дорожит честью родины, не может называться афганцем!

Публика бурно зааплодировала.

Музаффар-хан снова беспокойно откашлялся. Но тут поднялся визирь и успокоил собравшихся:

— Тихо! Прием жалоб закончен. Играйте, пляшите! Властитель вселенной желает отдохнуть.

Послышалась музыка, забили барабаны. Начались танцы. Шахрух бросал танцующим мелкие деньги. Вдруг один из «сербазов», уведших джигита, вернулся с отчаянным криком:

— Вай, караул! Изменник бежал! Ускакал на сером коне!

Пача гневно поднялся и повелел:

— На коней! Догоните его!

С десяток юношей кинулись к стоящим у ворот оседланным лошадям. Туда же повалила вся толпа. Мы тоже вышли на улицу. Джигит, «брошенный в зиндан», стремительно скакал прочь от аула. За ним устремилась погоня. Празднество переместилось в степь. Беглеца поймали, заставили выполнять разные упражнения на коне. Другие юноши тоже показывали свое искусство джигитовки. Затем, разделившись на две группы, на всем скаку старались отнять друг у друга козленка. Потом была «байга» — скачки.

Веселье затянулось до самого вечера.

Вечером мы снова вернулись к младшему брату Музаффар-хана — отведать праздничного угощения. Во дворце веселье шло своей чередой. Веселые голоса сливались со звуками таров, зурны и барабана.