Черный истребитель - [19]

День перетек в вечер. Они приехали домой. Танька, несмотря на то, что была уже хороша, вспомнила про мобильник, и с удовольствием отметила, что Ростов — уже не Московская область, и роуминга здесь у ее «Мегафона» нет. И никто не позвонит с дурацким вопросом «Ты где?». А если бы и позвонил — можно было бы повесить трубку. Или сказать что-нибудь очень, очень грубое.

Маршал уезжал на автобусе рано утром, и потому сразу по приезду отправился спать, попрощавшись со всеми заранее. Танька осталась с Герцогом и очередной канистрой вина. Привыкнув усилием воли не засыпать от тех таблеток, которыми ее пичкали в отрочестве, она могла пить много, очень много, и оставаться в более-менее пригодном к общению состоянии.

— А как у тебя это началось? — спросила она, сидя в кресле, как любила: боком и свесив ноги через поручень.

Герцог пожал плечами.

— Как у всех, наверное. Сны. Какие-то картинки днем. Навязчивые, перекрывающие реальность. Каша в голове. Временами — ощущение, что кто-то чужой вторгается в мою голову и действует вместо меня. Я ж еще не понимал ничего…

— А у меня язык путался… вот иногда просыпаюсь и понимаю, что я по-русски говорить не умею. Знаю, что это русский язык, но слов — не знаю. Я молчала по полдня. А потом сдуру рассказала это матери. Вот тут-то все и началось…

— Да уж… мало у кого хватает соображения не сделать эту ошибку. И начинается — таблетки, режим, обследования…

— Как ты вырвался?

— Нашел в себе что-то. Себя. Себя прежнего. Взрослого и умного. Поверил, что все это не бред. Притворился выздоровевшим. Пил водку, писал песни. Чистил мозги. В армию пошел сам… в «точку».

— «Так изгоняют благодать из беса…» — процитировала Танька.

— Это что?

— Это? Очередные стихи…

— А дальше?

— А дальше не помню… — разочарованно вздохнула Танька. — Я вообще из своего мало что помню.

— А ты как?

— А мне наследство привалило. От какой-то дальней родственницы. Квартира в Москве. Вот и отправилась туда, на следующий день после дня рождения. Я бы и в Махачкалу уехала, лишь бы от родни подальше. Работу нашла, на заочный поступила. Замуж даже вышла. Но скоро разведусь. Как только приеду — займусь.

— Почему?

— А надоело… — поморщилась Танька. — Мне уже костыли не нужны…

— А зачем замуж выходила?

— Для нормальности. Типа, все как у всех…

— Не помогло?

— Не-а. Глупости всякие — стирай, убирай, готовь, а для чего? Потому что так положено? Не хочу.

— Большой любви, я так понимаю, не было?

— Не было. Так, подвернулся приличный мальчик. Деньги зарабатывает, не буянит. Но говорить же не о чем. Сидим рядом, спим в одной постели — на кой? Чужие люди. Первый год хоть что-то было. Так, приятность какая-то. А сейчас… Понимаешь, он обычный. Очень правильный такой. Работа, семья, досуг. Мебель, ремонт, новый компьютер, новый телевизор. Платья мне покупает… а на кой черт мне эти платья? Я в юбке-то последний раз в ЗАГС ходила…

Танька глубоко затянулась.

— Ну, не надо мне это все! Не надо. Платья, телевизоры — да наплевать мне на них. Я себе за два года две покупки сделала — компьютер-«четверку» и гитару «Реноме» двенадцатиструнную. Все. Я же не жена, а ехидна. Три кастрюли вымою — четвертую в стенку кину. Противно. Мне бы в ванну залезть, свет выключить и лежать полдня. И еще чтоб палочки сандаловые. И все… У меня своя дорога, понимаешь, своя?

Таньку ощутимо несло, но ей сейчас было все равно. Первый раз в жизни она высказала все это некоему онлайн-психологу, второй раз говорила сейчас Герцогу. А он не спорил и не кивал сочувственно, просто — слушал…

— Я раньше одна жить боялась. Даже девчонку из института у себя поселила. Дуру набитую…

— Почему?

— А у меня мигрень хроническая. Как сложит — так все, гасите свет. А потом уколы себе делать научилась. Любые, даже внутривенные. Ну чем я хуже любого наркомана? И все. И больше мне никто не нужен…

— Ясно, — улыбнулся Герцог.

Танька поняла, что ее манифест независимости несколько перехлестнул за край правдивости.

— Нет, ну не то чтобы совсем никто. Но только чтобы — одной крови… как с тобой…

— Ты моей крови еще не пробовала, дурочка… — жестко оскалился Герцог.

Танька вздрогнула. Хмель куда-то слетел в один момент.

— Да я так… в принципе.

— В принципе или нет — не обольщайся на мой счет. Я не такой уж хороший, как тебе сейчас кажется.

— Мне ничего не кажется, — фыркнула Танька. — Ты просто не напрягаешь… вот и все.

В этом было еще больше неправды, но Таньке не хотелось признаваться в том, что она, кажется, влюбилась по самые уши. Или не влюбилась — а именно так, как она сказала только что. Нашла человека с той же самой группой крови.

— Вот и прекрасно. Спать будем?

— Будем… — потянулась Танька. — Будем-будем…

Но пришлось подождать. Сначала пропищал мобильник, потом Герцог чертыхнулся и полез в Интернет. Вошел в какой-то чат, пристально уставился в монитор и лихорадочно застучал пальцами по клавишам. Взгляд его был злым и сосредоточенным, словно на экране он пытался увидеть чье-то лицо. Танька подошла, не глядя на экран, опустила ему ладонь на загривок, начала разминать мышцы. Герцог едва замечал ее, только иногда, когда собеседник, видимо, замолкал, благодарно терся затылком о Танькины руки.