Чёрный иней - [33]

1933 — 1936 гг. Абверабтайлунг. Ст. референт.

Действующая армия: 1939-1942 гг. Начальник экспедиционного отряда «Арктика».

«За время прохождения курса наук в Берлинском университете студент, а затем ассистент кафедры естественных наук Й. Гревер своим поведением доказал, что в любое время готов и будет безоговорочно выступать за национал-социалистическое государство и активно отстаивать его интересы.

Принимал особо активное участие в борьбе за чистоту германской науки.

Член НСДАП.

Альфред Томас Ортлингауз, профессор».

«Довожу до вашего сведения, что д-р Й. Гревер отказался сотрудничать с институтом «Аненербе», сославшись на то, что его научные интересы лежат несколько в стороне от магистрального направления поисков колыбели индо-германской расы и что это якобы сфера приложения усилий для специалистов по истории, археологии и этнографии, но не исследователей ледниковых образований, каковым он является. На это я заметил, что программа работ института достаточно широкая и что, кроме исследований в области локализации духа и наследия индо-германской расы, задачей каждого честного немецкого учёного является популяризация результатов исследований в доступной и интересной для широких масс форме. Для д-ра Гревера, в частности, это могли бы быть исследования в русле теории Вечного льда. На что д-р Гревер ответил, что его не совсем устраивают научные методы, которые применяются в нашем институте.

Член НСДАП.

д-р Вурст

16.04.1936 г.»

24

Когда по их расчётам наступила глубокая ночь и все свободные от службы немцы должны были спать, как и положено нормальным людям, Василий Крапович сделал резкий выдох и, хлопнув по спине сначала Чёрного, а затем — Смагу, сказал: «Давай!» Смага сцепил за спиной пальцы в замок и немного присел, а Крапович начал медленно взбираться ему на плечи. Ботинки остались без шнурков, из-за чего не удавалось чётко зафиксировать стопу. Оба они не были акробатами, и все их умения исчерпывались несколькими часами занятий в спецшколе. К тому же Смага был высок, худ и потому не годился для опорного. Гораздо больше для этой роли подходил Чёрный, но у него была такая задача, с которой никто бы больше не справился. Крапович же был невысоким, крепким, по-кошачьему ловким, — лучшей кандидатуры для работы наверху не сыскать. Поэтому функцию опорного пришлось взять на себя Смаге.

Исходили из двух обстоятельств: первое — часового нужно было во что бы то ни стало захватить врасплох, иначе их попытка провалится, второе — караулка находилась за тонкими дверями, и любая суматоха привлечёт внимание. Грохот створок люка караульная смена услышит обязательно, а дальше всё должно быть «как обычно» — неторопливые шаги, скупые негромкие окрики на немецком...

Они решили захватить часового на первой же секунде, тогда, когда он начнёт поднимать дверцу: он не будет готов к сюрпризу, ведь для тех, кто сидит в холодной яме на трёхметровой глубине, часовой недосягаем, тогда как они — перед глазами в полной его власти. Они любят ощущать себя богами-громовержцами. Как же, сверхлюди... Из своего фронтового опыта парни знали, что в ближнем бою обычно побеждает тот, кто сверху, кто врывается в окопы и направляет свою ярость на тех, кто там, внизу. Почему так? Может, потому, что сверху виднее?..

Лишь когда немец опустит лестницу, а пленный выберется наверх и станет вровень с ним, лишь тогда часовой будет в боевой готовности, настороженный и напряжённый. Секунд через сорок.

И они надеялись украсть эти сорок секунд, навалившись на фашиста уже на первой, в крайности на второй!

Но для того, чтобы осуществить задуманное (сорок секунд для солдата — целая вечность!), надо было загодя преодолеть три метра, отделявших пол подземелья от люка, для того, чтобы как только часовой откинет левую створку, нападавшему оставалось лишь распрямиться и оказаться вровень с немцем. Правую створку Крапович должен был мгновенно откинуть сам. Ну, а дальше... Дальше загадывать не приходилось: начинал действовать другой фактор — звуковой. Первый же удар должен был быть такой силы, чтобы фашист сразу «отключился». Это представлялось делом довольно сомнительным, поскольку тот, кто бил, должен был сделать это, балансируя на плечах товарища. А продолжительная борьба — всегда риск поднять шум. Поэтому Чёрный предложил Краповичу просто «дёрнуть» немца вниз, а он уже встретит добычу, как подобает. Подземелье же приглушит крики.

— Главное — синхронность, — неустанно напоминал запыхавшийся Смага.

И теперь, за миг до решающей минуты, карабкаясь на плечи Смаги, Крапович снова и снова повторял себе это слово — синхронность. Он скрючился на плечах Смаги, держась обеими руками за его голову, и тихо подал голос: «Пусти в клозет...»

Звонко и часто бились их сердца в эти секунды, казалось, сейчас их услышит часовой и отбросит крышку. Они замерли...

25

Считанные минуты оставались до начала решающей фазы операции.

«Вот и всё. У меня нет права на ошибку. Я старался просчитать все варианты, да их и не так уж много... выбор невелик. Всё должно получиться. Удастся ли сберечь людей? Вера в собственную непогрешимость — плохой советчик. Преувеличиваешь, Павел. Ты уже давно убедился, что никогда не действуешь наобум, геройствуя понапрасну. Да и бойцы твои люди зрелые и неглупые, зря рисковать не любят, ты же сам людей подбирал...»