Черный хрусталь - [17]

Вот он отпрянул от прицела, рука упала вниз. Хорошо, что я успел раскрыть рот!

Вторая пара снарядов, наполнив каземат горьким дымом сгоревших порохов, умчалась к шахрисарскому кораблю. На этот раз они попали в носовую часть судна. Фрегат мгновенно заволокло дымом. Когда он немного рассеялся, я увидел, что на поверхности воды, в бурлящем водовороте, плавает искореженная носовая часть судна с торчащим в небо бушпритом. И – бочки, несколько десятков каких-то бочек и ящиков.

Ни одного моряка на поверхности я не видел.

Невероятно: всего лишь четырьмя снарядами пушки «Бринлеефа» разорвали в куски большой, прекрасно оснащенный военный корабль! Едва ко мне вернулся слух, как я подхватил свой ящик с лекарствами и выскочил на палубу. На мостике возвышались фигуры Эйно, Иллари и Тило. Перт, очевидно, стоял за штурвалом. Пробежав по палубе, я взобрался по трапу и выпалил:

– Где… раненые?

– Насколько мне известно, раненых нет, – отозвался Эйно, с улыбкой глядя на меня. – Интересно, куда этот Рикко послал второй залп? Ставлю свою трубку, что снаряды угодили в пороховой склад. Иначе эти олухи не взлетели бы под самые небеса. Иллари, – позвал он своего товарища, – пошли людей на баркасе проверить, не осталось ли там спасшихся. Я никого не вижу, но будет лучше, если матросы обшарят все кругом. Свидетели нам не нужны. А мы пойдем поглядим, что сделали с нами эти два ядра. Ты можешь оставить свой сундук здесь, Маттер: сегодня в твоих услугах не нуждаются. В носу стоят скорострельные пушки среднего калибра, – объяснил он мне, спускаясь по трапу на палубу, – поэтому для их обслуживания хватает всего десятка матросов. Но снаряды начинены взрывчаткой куда более мощной, чем обычный порох. Снаряд взрывается не сразу: он предназначен специально для деревянных кораблей – сперва он пробивает борт, а потом уже и рвется. И все вокруг начинает гореть… хитро придумано, не так ли?

– И никаких фитилей, – пробурчал я себе под нос.

– Да, – ответил Эйно, подходя к левому борту, – там трубки… эй, кто-нибудь, дайте мне фонарь! И зажгите прожектор на полубаке.

Чьи-то руки услужливо подали ему масляную лампу с полированным отражателем. Перегнувшись через толстый планшир, Эйно озабоченно посветил вдоль борта.

– На, погляди сам, – сказал он, указывая рукой куда-то вниз.

Нагнувшись – для этого мне пришлось встать на цыпочки, – я увидел две едва заметные вмятины в броневом листе, сильно закопченные взрывом порохового заряда. Ядра, пущенные с относительно небольшой дистанции, не только не пробили, но даже и не повредили толстую сталь, опоясывающую «Бринлееф». Я долго разглядывал места их попадания, размышляя о том, насколько же прочен наш корабль, потом Эйно надоело держать лампу, и он бесцеремонно поднял меня за шиворот.

– Кажется, мы потеряли кусок фор-брам-рея. Жиро, я прав?

– Так точно, хозяин. Ядром снесло… завтра же плотники все исправят. Я уже распорядился подтянуть шкоты.

– Они странно стреляют – одни берут выше, другие ниже. Я боялся, что вторым залпом нам порядочно почешут рангоут. Но в то же время я не хотел стрелять первым… но это уже не важно. Идем, Маттер: тебя ждет ужин. Жиро, отправьте ко мне Рикко, я хочу ему кое-что сказать.

Мы вернулись в каюту, где я с ожесточением принялся терзать успевшую остыть баранину, а Эйно с Иллари, весело поблескивая глазами, подняли свои кубки.

– Я же говорил тебе, что скорострелки вполне способны доставить кое-кому неприятности, – произнес Эйно, облизываясь.

Ответить Иллари не успел: в каюте появился Рикко, выглядевший немного смущенным.

– Я горжусь тобой, парень, – повернулся к нему Эйно. – Ты научился стрелять как морской демон… признайся, ты догадывался, что крюйт-камеры были расположены в носу этого фрегата?

– Нет, князь, – ответил Рикко, – я просто подумал, что, попав в нос, смогу размочалить ему основание фок-мачты. Взрыв фугаса – и мачта рухнет, а вслед за ней посыплется весь рангоут. Взрыв крюйт-камер был для меня такой же неожиданностью, как и для вас.

– Все равно, ты прекрасно поработал, а мои пушки в очередной раз доказали свою пригодность. Ута, выдай Рикко бочонок старого вина, я хочу, чтобы он распил его со своими канонирами.

Когда артиллерист удалился, Эйно вернулся к рассуждениям над старой картой. Тило был недоволен. Лоттвиц требовал от него сманеврировать в узких, как чулок, проливах между несколькими островами, отстоящими от берега не более чем на десяток миль.

– На баркасах мы там не пройдем, – убеждал он, – потому что нам придется выгребать несколько часов… главное – здесь достаточно безлюдное место. Мне нужно попасть вот сюда, видишь эту точку на побережье? Но подойти туда на «Брине» невозможно, так как нас обязательно заметят. Я хочу дойти вот досюда, а потом уже пройти вдоль берега на веслах и высадиться вот здесь, в лиманах. Высадив меня, ты отправишься на сандасский остров Раух, это всего лишь сто миль к востоку, и высадишь там нашего гостя. Заодно, если удастся, закупишь продовольствие – и через три дня станешь ждать меня вот здесь, в проливе.

– Хорошо, – крякнул старый Тило, – разорвал бы тебя демон!.. я сделаю так, как ты скажешь. Но распорядись поднять пары: если мы сядем на мель…