Черный феникс. Африканское сафари - [52]

Когда собрание кончилось, отряды моранов направились в соседнюю деревню земледельцев и отбили у них три сотни коров…

Глава двадцатая

Знахарь Лангичоре становится нашим проводником. — Загадочные рисунки на склонах Кулал — «месте встречи старейшин». — Разве можно ослушаться моранов? — Их пища — молоко, смешанное пополам со свежей кровью. — Маньятта — военный лагерь искателей приключений. — Дабы доказать свою храбрость, надо один на один победить льва. — Свободная любовь, освященная племенными законами. — Я прознал: церемония посвящения состоится в священных горах Олдоиньо-Ленкийо

Когда я попросил порекомендовать мне хорошего проводника по землям самбуру, мне назвали имя Лангичоре. Это был подвижный старец, поджарый и морщинистый. Вскоре я проникся к нему большим уважением, поскольку убедился, что Лангичоре знает в округе каждый камень. Старик принадлежал к племени ндороба, живущему несколько южнее. Но это не мешало ему пользоваться среди самбуру необыкновенным авторитетом.

Питер, мой шофер, наслушавшись, о чем говорит Лангичоре со встречавшимися нам в пути самбуру, объяснил мне тому причину. Старец был влиятельным в этих местах мганга — знахарем, вызывателем дождя и «посредником» при общении с духами. Когда я как-то спросил старика о его «профессии», он и сам не отрицал, что занимается врачеванием и «потусторонними» делами.

Почти каждое утро, как только стихал ветер сирата сабук, мы покидали Лоиенгалани и принимались колесить по вулканическим полям.

Вблизи гор Кулал, единственного лесного оазиса этих мест, часто попадались одиночные скалы. Лангичоре посоветовал мне залезть на одну из них. Оказавшись наверху, я был поражен увиденным. Вершина скалы и крупные камни, рассыпанные вокруг, были покрыты какими-то непонятными значками: рядами кружков, стрелками, расходящимися в разные стороны линиями. Я залез на другую скалу: там были такие же геометрические рисунки, а рядом — что-то вроде изображений людей и животных. Рядом валялась галька розового кварца. Она явно была занесена сюда древними художниками, поскольку нигде больше вокруг такой гальки не было.

За два дня я облазил четырнадцать скал и на восьми из них обнаружил непонятные значки. Такие же рисунки украшали скалу Порр, возвышающуюся среди вод Бассо-Нарок. Полная изоляция этой скалы от внешнего мира и великолепная панорама, открывающаяся с вершины, по-видимому, послужили поводом для ее обожествления.

Но рисунки? Принадлежат ли они местным племенам или были нанесены еще до того, как те здесь поселились, и относятся к тому времени, когда мимо озера Рудольф катились волны номадов? Может быть, они ключ к пониманию ранней истории Африки? Почти все значки на обследованных мной скалах были нанесены так, что рисовавший их художник обязательно должен был смотреть на север, туда, откуда пришла большая часть заселивших Кению нилотских племен.

Мегалиты на северном берегу озера Рудольф, камни со значками — на южном… Свидетельства далекого прошлого бросаются здесь в глаза даже непрофессионалу. Но ни одна археологическая экспедиция еще не побывала в этом районе. А ученым надо спешить. То, что сохранялось тысячелетиями в условиях первобытного мира, в нашу эпоху исчезнет за несколько лет с появлением дорог, строителей и туристов.

Даже всезнающий Лангичоре не мог объяснить происхождение таинственных знаков. Видя мое изумление, он лишь довольно улыбался и без устали повторял: «Замани сана, замани сана» (очень старые). Единственное, что я мог выведать у него, — так это происхождение названия гор Кулал. С языка маа название этого вулкана переводится как «место встречи старейшин». Именно здесь в былые времена «заседали» лидеры нилотов, принимая решения о войнах и переселениях. Быть может, разрисованные скалы — это места, где собирались старейшины. А может быть, значки и галька имели какое-нибудь символическое значение, «помогали» лидерам принимать решения?

Ныне единственные обитатели гор Кулал — скотоводы-самбуру. Их наименее затронутые современной цивилизацией кланы облюбовали себе горные долины, склоны которых поросли густыми мшистыми лесами. Венчающие гряды гор острые голые скалы нависают над извилистыми тропами, по которым самбуру гоняют свои стада с жарких равнин к вершинам. Присматривающие за стадами мальчишки-олайони в горах предпочитают ходить нагишом и лишь зябким утром набрасывают на себя черную накидку.

Иногда навстречу нашей машине попадались группы юношей в ярких красных тогах с копьями наперевес. Это и были мораны. Нисколько не опасаясь попасть под колеса, они преграждали нам дорогу и властным жестом приказывали остановиться. При первой такой встрече Питер, возмущенный подобным отношением к уважаемому повсюду в Африке автомобилю, попытался не подчиниться их воле. Воины презрительно сплюнули в нашу сторону, пропустив машину. Но, как только мы проехали мимо, копья полетели в наши покрышки.

— Ай-ай, — зачмокал Лангичоре. — Разве можно ослушаться моранов? Они только и норовят впутаться в какую-нибудь драку. Ай-ай… Кто же рвется в драку с моранами?

Старик высунулся из машины, прокричав несколько отрывистых фраз. Очевидно, парни узнали Лангичоре и начали сконфуженно объясняться с ним.