Черный феникс. Африканское сафари - [181]

Так оно и было. С полчаса исполняли свою пантомиму воины. Потом ухнули тамтамы, ворота крааля открылись, и перед восторженно кричащими подданными появился Собхуза II.

Все, кто лишь мгновение назад были танцорами или певцами, замерли и превратились в зрителей. Король танцевал свой сольный танец — танец льва, исполнять который может только ингвеньяма.

Затем, взобравшись на небольшой помост, Собхуза застыл в величественной позе, протянув к северу обе руки.

— Оттуда, с севера, пришли предки а-ма-нгване, — опять пояснил Дламини. — Поэтому именно с севера король получил сейчас священную луселву, которую, как вы видите, вкладывает ему в руки верховный тиньянга. Эта выращенная на самых северных землях свази тыква — первый плод нового урожая, приготовленный для еды. После того как король отведает ее, снимается табу на употребление продуктов нового урожая в пищу.

Ингвеньяма пробовал тыкву долго, смачно причмокивал, явно испытывая терпение зрителей. Потом вдруг запустил тыквой в толпу и вновь пустился в пляс.

Многие присутствующие на площади ждали этого момента не из простого любопытства. В крестьянских семьях продуктов редко хватает от урожая до урожая, и поэтому, соблюдая табу инчвалы, многие в деревнях жили последние недели впроголодь. Не случайно, как только луселва упала в толпу, кое-кто из присутствующих начал покидать площадь перед королевским краалем. Они спешили домой, к уже накрытому столу, отведать плоды нового урожая.

Понятно поэтому, что пятый день инчвалы называется «ситила» — «когда работать нельзя». Плотно поев на ночь, люди проснулись поздно. Даже в Мбабане, столице Свазиленда, куда я съездил, чтобы убить время, две современные улицы были пусты. Лишь подвыпившие белые южноафриканцы бродили вокруг гостиниц и ресторанов, пытаясь воспроизвести замысловатые па увиденных накануне плясок. В жилых африканских кварталах было оживленнее. Наблюдая за прохожими, я пришел к выводу, что Мбабане — единственная на континенте столица, жители которой по воскресным дням снимают с себя «рабочую» европейскую одежду и облачаются в привычные им наряды из шкур диких животных. Мужчины разгуливали по столичным улицам со щитами и луками так же небрежно, как жители многих городов с портфелями и атташе-кейсами.

На следующий день все мужское население долины Эзульвени встало с восходом солнца и, как по команде, отправилось на окрестные холмы. Часа через два-три все тропинки, ведущие к Лобамбе, заполнили люди со связками хвороста за спиной. Его собрали, чтобы разжечь огромный костер в королевском краале, в том самом месте, где, облепленная мириадами мух, все еще лежала черная бычья шкура.

Сам ингвеньяма поднес факел к этому костру, огонь которого должен был поглотить не только шкуру, но и олицетворяемые ею неприятности уходящего года, а с ними и сам старый год.

И опять забили тамтамы, завыли маримбы и затанцевали вокруг пляшущего пламени огромного костра люди. Иногда кто-нибудь останавливался и бросал в огонь кусочек черного меха или дерева: сжигал собственные неприятности. Ингвеньяма поступил по-королевски: он бросил в костер тот наряд, в котором встречал прошлогоднюю инчвалу.

Королева-мать в сопровождении развеселых королев и принцесс затянула монотонную песню, прося небо о дожде. И если капли дождя погасят, как иногда случается, костер, это еще раз подтвердит силу индловукати, ее умение общаться с предками.

— С Новым годом! — прервав мои наблюдения за церемонией вызывания дождя, неожиданно сказал Дламини. — Инчвала закончена, на землю а-ма-нгване пришел Новый год.

— С Новым годом, сикулу Дламини! — ответил я. — И до свидания.

Завершение инчвалы означало, что мне надо покидать страну. Виза, выданная свазилендскими властями, обусловливала, что я могу находиться в ней только во время инчвалы и должен покинуть ее пределы сразу же по окончании торжеств. Кто-то решил, что в Свазиленде мое любопытство должно быть ограничено созерцанием танцев на высшем уровне…

Глава семьдесят пятая

А-ма-нгване узнают, что ингвеньяма «никогда больше не выпустит свои когти». — Ритуальная церемония в священных горах Мдзимбза. — «Госпожа слониха» выходит на первые роли. — Оказывается, бог-царь избирается из числа избранных. — За забором королевского крааля начинается спор за трон. — Принц Макхосетиве получает титул «дитя нации». — Столкновение «традиционалистов» и «модернистов». — Способны ли колдуны противостоять монополиям?

Внешне мало что изменилось в Свазиленде после того, как в 1982 году Собхуза II «ушел в мир предков». Разве что вокруг Мбабане выросли десятка два новых предприятий, контролируемых южноафриканцами, а в Лобамбе отстроились новый королевский дворец и комплекс правительственных зданий, в оформлении которых кубизм причудливо сочетается с традиционным орнаментом свази. Однако внутриполитическая ситуация, с тех пор как подданные попрощались со своим монархом, меняется в обеих столицах с калейдоскопической быстротой.

Собхуза умер на 83-м году жизни. Он действительно оправдал один из своих многочисленных титулов — «старейшина старейшин», поскольку последние семь лет был самым старым гражданином своей страны, где средняя продолжительность жизни составляет 46 лет.