Черный дневник. Книга первая - [30]

Отец кивком велел ему войти, и тот не противился. Мальчик знал, что сейчас последует разговор, всегда следовал, но конец разговора мог быть любым.

— Сядь, Лагир, — указал отец на стул рядом с кроватью. — Сколько тебе лет?

— Почти семь, — тихо ответил сын.

— Почти семь… В твои годы я уже вовсю помогал своему отцу, работал в колхозе.

Мальчик очень хотел скривиться и закатить глаза, но знал, что от взгляда отца не ускользнет любая мелочь.

Отец неожиданно усмехнулся, сказал загадочно:

— В семь лет он научил меня играть в карты. Ты знаешь, что такое карты?

— Мама не любила, — начал он, но отец передразнил.

— Мама не люби-ила… Кончай распускать нюни, лучше слушай меня и запоминай. Карты кормят нас и кормили раньше, или ты думаешь, что в колхозе можно заработать? Не будь глупцом, Валет, тебе уже семь!

Отец часто называл Лагира этим прозвищем, смысла которого он не понимал, но один его друг объяснил. Лагир поспешил блеснуть этим знанием.

— Я не глупец! А Валет это такая карта…

Мужчина рассмеялся, поставил такой же стул перед сыном обратной стороной, аккуратно оседлав, положил руки на спинку.

— Вот как? Карта… Что еще ты знаешь?

Больше Лагир не знал, но было стыдно признаться в этом, поэтому он не ответил, а сделал вид, что не понял вопроса.

Широкая ухмылка снова заиграла на губах отца, он выудил из кармана закрытую колоду карт, новенькую. Лагир и раньше видел такую, но мать настрого запрещала даже приближаться к ней. Иногда Лагиру казалось, застань она его с бутылкой вина, сигаретой в зубах и колодой в руках, мать отлупила бы его именно за карты.

На колени мальчика упала карта, он поднял её осторожно, на ней был изображен молодой мужчина в берете с каким-то оружием в руках, названия которого Лагир не знал.

— Это червонный валет, моя счастливая карта, — пояснил отец, — скажи, я приносил тебе книги, ты читал?

— Да, конечно.

— И про Жанну Д'Арк тоже?

Лагир чуть смутился, вспоминая как тяжело ему далась эта книга. Половину слов пришлось уточнять у матери, а смысл все равно ускользнул, но согласитесь, для семилетнего ребенка это — то еще чтиво.

— Да, — ответил он.

— Не знаю, помнишь ли ты, но там был один человек, по имени Этьен де Виньоль.

Лагир пожал плечами, когда попытки вспомнить не увенчались успехом.

— Ничего, — сказал отец. — В честь этого персонажа я дал тебе имя. Его прозвище было Ла Гир, что переводится как Гнев, кажется. Девиз «хочешь уцелеть — наноси удар первым» принадлежал ему. Я давно понял, что эта тактика хороша не только в бою, но и за карточным столом.

Мальчик совсем не по детский нахмурил лоб, спросил серьезно:

— А причем тут эта карта?

— Французы называют её Ла Гир, отождествляя с тем полководцем, Этьеном. Мне показалось это забавным, не находишь? Ладно, давай я научу тебя паре трюков.

В это время с улицы раздался сильный стук, а следом и окрик. Отец с сыном переглянулись.

— Тасуй колоду, вот так, а я схожу посмотрю, кого там черти принесли. Я сейчас.

Лагир навсегда запомнил эти слова отца, поскольку они оказались последними. Как позже рассказывали Лагиру добрые соседи, его отец задолжал в карты огромную сумму денег, за что его убили такие же добрые соседи из города. Лагир так и не научился играть.

Вы поняли? Вы поняли в чем связь? Лично я — нет.

Искренне Ваш, Константин.

* * *

Утро наступило рано, его нам пропел даже не петух, а Гриф, куда более мерзкая птица. Я ему тот удар не скоро забуду, еще сочтемся. Наскоро позавтракав, Илис подсуетилась, чем весьма нас удивила, вышли в оружейную. Коршун тоже там, нагло ухмыльнулся:

— Как ночка?

— Короткая, — буркнул Валет.

— Нам дадут оружие? — спросил я, разминая затекшую спину, — то, с чем послали тогда — не вариант. Я не дровосек.

— Но и не мечник, — подкрался сзади Гриф, — ладно, выберете сами. Девку тоже приоденьте, она полностью на вас. Напортачит — шкуру спущу с троих.

Илис упорхнула куда-то, пока мы со всей скрупулёзностью выбирали оружие по руке, а вернулась в неплохих кожаных доспехах, даже у нас таких нет.

Коричневые щитки легли идеально, точно очертив каждый изгиб юного тела. Высокие сапожки плотно обтянули красивые женские икры, а на руках появились изящные перчатки под цвет костюма. Голубые глаза смотрят игриво, понимает, что выглядит сногсшибательно. Золотистые волосы собрала в высокий хвост, что блестит на солнце, как золотой самородок. Краска залила нежные щечки и сползла на шею под нашими взглядами. Илис опустила глазки, мол, ах-ах, смутилась, наигранно так, как делают все женщины, чтобы выглядеть еще более эффектно.

— Просто тут почти нет женщин, — пояснила она, — вот доспехи и нашлись, а мужчины все лучшее сразу забирают себе. Но я и Вам кое-что подобрала!

Еще полчаса ушло на то, чтобы одеть на себя это «кое-что». Если бы своими глазами не видел, что мы одевали, расценил бы это нечто как цельный доспех. Илис так точно подтянула ремешки, что разрозненные кожаные заплаты сели как влитые. Я быстро пристроил маленький перочинный нож на цепочку, пусть болтается, никогда не знаешь — что может пригодиться в следующий момент.

Валет выбрал себе два кинжала, а я предпочел короткий меч. Полуторный не хватало сил даже просто держать, не то, что размахивать им, а уж двуручный.