Черный цветок - [99]

Есеня действительно не почувствовал боли, только прикосновение иглы.

- А как это у вас получается? - спросил он.

- Закрой рот, - тихо ответил старик, - это совсем нетрудно.

- А меня можете научить?

- Закрой рот. Могу, лет за пятьдесят примерно.

Есеня рассмеялся.

- Ты можешь помолчать? - старик убрал руки и посмотрел на Есеню укоризненно. - И пять минут полежать спокойно?

- Могу, - вздохнул Есеня.

- Не может, - вдруг раздался шепот Полоза. - Даже если в ухо дать.

- Полоз! - Есеня вскочил, но старик уложил его обратно. - Полоз! Ты… ты живой!

- Я чуть живой. И, судя по всему, у меня с головой что-то. Что случилось, Жмуренок? Я ничего не помню…

- Заставьте его не двигаться хотя бы несколько минут, - покачал головой Улич, - я должен зашить ему рану, нанесенную саблей.

- Саблей? - Полоз попытался подняться, но тут же застонал и медленно опустился на подушку.

- И вы не двигайтесь тоже. У вас сломаны кости черепа. Вам станет плохо.

- Мне уже стало плохо, - проворчал Полоз. - Что с мальчиком?

- Извините, я неудачно пошутил. Это неопасная рана, просто мальчик гордится тем, что ее нанесли саблей.

- Полоз, это Избор! - крикнул Есеня.

- Пожалуйста, заставьте его замолчать. Он запачкал кровью всю лавку.

- Жмуренок, - устало выдохнул Полоз, - помолчи.

- Полоз! Мой нож даже не затупился!

- Послушайте, дайте ему в ухо, - попросил Полоз старика, - мне не хватит сил.

Есеню уложили спать над печью, на полатях, где до него лежал мешок с крупой, соль и множество мешочков с сушеными травами. Оказалось, что Полоз не помнит, как на них напали разбойники, и Есеня, дрожа и кутаясь в шубу, рассказывал ему обо всем с самого начала. Он долго колебался, говорить ли о том, что Избор обвиняет Полоза в честолюбивых планах, но потом решил сказать. Тот нисколько не обиделся, только усмехнулся.

Ночью Полозу опять стало плохо. Улич размотал повязки и снова мял его голову руками, а из раны текла кровь. Есене было страшно. На этот раз Полоз сознания не терял, и Есеня видел, как ему больно, какой он бледный, видел капельки пота у него на лбу и слышал тяжелое дыхание. Есеня хотел слезть вниз и хотя бы подержать Полоза за руку, но старик сердито велел ему оставаться на месте.

Потом Полоз уснул, а Есеня долго ворочался и прислушивался, дышит ли он. Улич сказал, что Полоз не умрет, но Есеня все равно боялся. И когда старик заснул, он потихоньку слез с полатей и сел рядом с Полозом на пол, подложив под себя пару досок, которые не успели сжечь, подтянул босые ноги в шубу и сидел, стискивая влажную ладонь Полоза в руках и прижимая ее к щеке.

Утром Есеня проснулся снова дрожа от холода. Тело затекло, и Улич, который растапливал печь, недовольно покачал головой, глядя, как Есеня поднимается и потягивается.

- Не спалось в тепле? - спросил он.

Есеня пожал плечами.

- Твои вещи высохли, так что можешь одеваться. А чтобы согреться, пробегись, принеси еще дров.

Сначала Есеня не понял, что показалось ему странным этим утром, и догадался только когда вышел из лачуги на берег: море успокоилось. Светило солнце, легкий морозец пощипывал лицо, а по морю катились круглые, невысокие волны и шипя выползали на песок. Над водой висел туман, но и сквозь него в солнечных лучах море было бирюзовым. Есеня набрал побольше дров и почувствовал мучительный голод. Наверное, нехорошо объедать бедного Улича, по всему видно, что тот еле сводит концы с концами. Надо сходить в город и принести поесть.

И тут Есеня понял, что денег у них с Полозом на двоих осталось всего ничего: пять серебреников и немного медяков. Как они теперь поедут обратно? Да только ночлег на постоялом дворе обходился им в серебреник! Конечно, найти ночлежку за пять медяков на человека тоже можно, но перевозчики не повезут их домой забесплатно, на двоих это не меньше золотого! А если они пойдут пешком, то им не хватит денег на продукты в дорогу.

Есеня вывалил дрова около печки и спросил у старика:

- Нам, наверное, надо перебираться в город?

- И не думай даже! - фыркнул тот. - Твой друг слишком плох, его нельзя таскать с места на место, а главное - в городе найдется всего один-два врача, которые смогут его вылечить.

- У нас деньги украли… - на всякий случай сказал Есеня.

- Я еще вчера это понял. Оставайтесь, мне не жалко. С продуктами у меня неважно, но крупа и мука есть, и рыбы вяленой немного - с голоду не умрете. Мне самому много не надо, я печь-то топлю раз в сутки, на ночь.

Есеня сел к печке и немного подумал: только за осмотр доктор Добронрав взял с Полоза два серебреника.

- Послушайте, если вы такой хороший врач, почему вы тут живете? Врачам ведь много денег платят.

- Я не беру денег за лечение, мне кажется, это порочно. И потом, зачем мне деньги? Я сыт и одет, у меня есть крыша над головой. Что еще человеку нужно?

- Ну как же… - Есеня задумался и вспомнил, как хотел потратить золотой. Действительно, что еще нужно? Еда и тепло. А все остальное за деньги ведь не купишь.

- Что? Согласен? - улыбнулся Улич.

- Ну да. Но ведь здесь скучно одному, разве нет?

- Мне одному не скучно. Я устал от людей. И не думаю, что они нуждаются во мне. Какой от меня прок? Я не могу сделать голодных сытыми, а несчастных - счастливыми. Я не могу сделать обманщиков честными, а жестоких - добрыми. Тогда зачем я нужен людям?