Черный человек. Книга первая - [32]

— Вынужден повторить эту очень неудобную фразу «к сожалению», — сказал главный кибернетик десанта, узкоплечий, с шапкой выгоревших до льняного блеска волос. — Все, что смогли, мы переписали и даже демонтировали кое-какие из блоков памяти Джорджа, но едва ли удастся восстановить из этого электронного хлама что-то путное. Компьютер получил сильнейший информационный удар, в результате чего шоковые наводки разрушили контуры интеллекта и межцентровые связи. Единственное, в чем мы разобрались: Джордж не был подключен к маатанскому компьютеру и принял на себя удар от пилота. Да-да, не удивляйтесь, это обстоятельство выяснено совершенно точно, канал связи координатора с эмканом пилота, слава Богу, сохранился.

— Теперь вы сможете оценить не только качественно, а и количественно информационную мощь мозга Шаламова, — добавил Ромашин.

— Учтите еще вот что, — продолжал кибернетик. — Джордж, очевидно, подключился к мозгу пилота самовольно; это очень интересная деталь, но для вас не главная, — зато может заинтересовать процесс подключения. Время обратной связи «Шаламов — координатор» не превышало десятых долей секунды, но за эти мгновения Джордж, скорость операций которого близка к пределу Мука, пытался упорядочить хлынувший поток информации и успел частично перестроить электронную структуру мозга. Потом он все равно был «затоплен», однако четко прослеживается корреляция его оперативного поля со схемой маатанского компьютера.

— Ну и что? — спросил Джума Хан, подождав.

Кибернетик замялся, посмотрел на Ромашина.

— Извините, если я чрезмерно усложнил объяснение…

— Так давайте попроще, мы не обидимся.

Фредерик порозовел, был он, по сути, еще очень молод, но ориентировался в разговоре с неспециалистами быстро.

— В двух словах сказанное мной сводится к следующему: судя по состоянию Джорджа, принципы мышления вашего пациента близки к принципам работы маатанского компьютера. Предполагается, что у Шаламова база этики — человеческая, а база логики, база принципов обработки информации — маатанская. Подчеркиваю — предполагается. Более точную реконструкцию происшедших событий сможем выдать вам только после обработки массива полученных данных.

— Информация нужна мне сегодня, не позднее… — Мальгин запнулся, потому что хотел сказать «не позднее десяти вечера», но в полете время на спейсере отсчитывалось иначе. — Не позднее чем через шесть-семь часов.

Десантники, как по команде, одновременно посмотрели на Ромашина.

— Надо — значит будет, — сказал Фредерик.

— Вне всяких сомнений, — кивнул Ромашин. — Кто еще хочет что-то сказать гостям?

— Добавлю, — Фредерик посмотрел на Мальгина, желая, видимо, произвести на него хорошее впечатление, — что сам маатании не смог бы починить свой проникатель, потому что необходимые для этого компоненты находились на борту «Кентавра», а об этом знал только Шаламов. Он смог разобраться в управлении маатанской техникой и использовал ее для ремонта системы связи. Это все.

— У меня вопрос, — поднял руку верзила с несколько сонным выражением лица. — Вы хорошо знаете Шаламова?

Хан и Мальгин переглянулись.

— Достаточно, — сказал Хан. — Что вы имеете в виду?

— Меня он интересует как личность.

— Если очень коротко, то Шаламов азартен, упрям, независим, решителен, с твердой волей и любовью к риску. Личность своеобразная, но сильная.

— Это я и хотел услышать. Дело в том, что маатанский компьютер — моя группа успела его «оживить» — носит четкий отпечаток личности оператора-человека, в данном случае — Шаламова. А для того, чтобы поменять знак императив-вектора обратной связи, нужно обладать очень мощным интеллектом и несгибаемой волей.

— Вы хотите сказать, что произошел обмен? Шаламов получил запас знаний маатанского компьютера, а тот — память пилота?

— Более того, — сказал ведущий ксенопсихолог десанта, — Шаламов воздействовал не только на маатанский инк, но и через него на психику «черного человека», из-за чего у маатанина произошел, очевидно, «сдвиг» в обратную сторону, в сторону «очеловечивания», иначе трудно объяснить его поступок. Нормальный маатанин никогда не стал бы беспокоиться за судьбу гуманоида, а спасенный Шаламовым по сути выручил своего спасителя, сообщив нам его координаты. Этот поступок еще требует анализа и влечет за собой интереснейшие последствия.

— Это все, что мы можем сообщить коллегам? — снова спросил Ромашин, вызвав отсчет времени на своем браслете.

— Пока все, — ответил смущенный кибернетик за остальных.

— Минуту, — сказал Мальгин через силу; неожиданно сжавший горло спазм мешал говорить. — Я бы не обратился за помощью, имей все необходимые для операции Даниила сведения. Но у меня нет ни капли информации по физиологии, биологии и психике маатан. Если ваши предположения об «очеловечивании» «черного человека» верны, то у нас есть шанс выяснить все через этого спасенного Даном маатанина. Прошу об одном: дайте мне возможность встретиться с ним.

В зале возникла тишина. Ромашин оглядел свою команду, по губам его скользнула тонкая иронично-понимающая усмешка.

— Вы представляете последствия в случае конфликта с маатанами?

— А вот это уже ваша забота, — огрызнулся Мальгин. Ромашин засмеялся, за ним десантники. Джума Хан, улыбаясь, подмигнул хирургу и поднял большой палец.