Черный Бумер - [44]

Три штуки были в кармане, но через два месяца вернуть предстояло все пять. Еще штуку одолжил местный скупщик краденого, некто Абрамыч. Этот процентов не начислял, сказал только, что Петя и Бобрик через месяц вернут основную сумму и окажут ему пару-тройку мелких услуг. «Без большой крови обойдется. И без стрельбы. Все по-тихому нарисуем. Надо будет в электричках разобраться с людьми, которые там нищенствуют. Жируют, суки, а на общак не кидают ни хрена», — сказал он и, сунув расписку в карман, растворился в табачном дыму привокзальной пивной.

Оставалось найти еще пару штук. Тут помог Дима Череп, бандюган, который рос на одной улице с Петькой.

«Зря вы связались с Месяцем, — сказал он. — У него в должниках три сотни пацанов ходит. Один ему пристройку к дому делал и к сроку не успел. Другому он бабло дал, чтобы свое дело открыть, а потом помог разориться. На кого-то просто наехал и накрутил долг от фонаря. Сразу видно, что вы парни в где-то далеко чалились, и здешние порядки вам в падлу». Череп встретился с Месяцем на следующий же день и вернулся не слишком веселый. «Короче, штуку он вам скинул, — сказал Череп. — Потому что я очень попросил. Но большее его не сломать. Мне за посредничество — пять сотен. Вернете через месяц. День просрочки, — и я врубаю счетчик. Пойдут проценты и проценты на проценты».

Глава девятая

Ночь с четверга на пятницу друзья просидели в подвале пятиэтажки, бывшем офисе. Строительный бизнес вместо ожидаемой прибыли принес какие-то дикие несуразные долги.

«Во вторник отдадим Месяцу, что есть. И попросим об отсрочке, — говорил Бобрик, тыкая карандашом в листок с именами кредиторов. — На той неделе съезжу к тетке в Ростов, она даст две штуки года на два. Без процентов. Этот долг мы закроем», — он вычеркнул Месяца из списка. «А с остальными еще проще, — добавил Петя. — Уговорим их подождать. А весной наймем таджиков. И будем грести бабки лопатой. И еще возьмем на работу двух бухгалтеров, потому что сами не сможем все деньги сосчитать». Петька заржал как мерин. Он долго смеялся, хватаясь за живот, корчился на стуле, а в глазах его стояли слезы. «Это я во все виноват, — сказал он, отсмеявшись. — Слышал ведь краем уха об этой твари, о Месяце. И все-таки согласился». Бобрик еще раз пересчитал заемные деньги, сунул их в поясную сумку и тряхнул ладонь напарника, окончательно впавшего в меланхолию.

На следующий день Петя не заехал за Бобриком, чтобы вместе добить веранду. Пришлось тащиться на другой конец города, выяснять, что случилось. Бельмастая, старуха, у которой Гудков снимал угол, сказала, что постоялец собрал вещи и куда-то уехал, когда еще не рассвело. Своему напарнику он оставил коробку из-под ботинок, заклеенную скотчем. В коробке Бобрик нашел записку. «Из этого дерьма нам никогда не вылезти, — писал Петька. Мы всю оставшуюся жизнь останемся должниками. Будет только ишачить и отдавать долги. И так без конца. Лично я спрыгиваю. А ты сам придумаешь, что делать. Прости». Еще в коробке лежала засаленная, зачитанная до дыр брошюра «Как стать миллионером за полгода», пистолет ТТ, две снаряженных обоймы и три горсти патронов россыпью. Бобрик вернулся домой, заперся в гараже и долго копался с мотоциклом, предаваясь невеселым размышлениям.

Теперь, когда Петя слинял, он остался один на один с неподъемными долгами и включенным счетчиком. Когда долг зашкалит, а Бобрик не сможет выплачивать даже проценты с основной суммы, его приберут. Гудков мог позволить себе спрыгнуть с этой карусели, у него в городе нет близких родственников, а искать его в большой Московской области долго придется.

Из окна гаража Бобрик смотрел на дом. Свет включен, на ситцевые занавески ложилась человеческая тень: это отец, вернувшись со смены, стряпал на кухне. Когда совсем стемнело и повалил густой снег, на пороге гаража появился Уханов, как всегда печальный. Как всякий интеллигентный и воспитанный человек, он извинился за неурочный визит, сняв меховую шапку, провел ладонью по седым волосам, отливавшим синевой, и поставил портфель на верстак. «Просторный гараж, — сказал Уханов. — С холода входишь, — тепло, хорошо. И дом у вас ничего себе. Наверное, отцу не дует в холодные ночи. К пожилым людям надо с уважением. Ты его береги. Чтобы не дай что случится. Он ведь, кажется, мимо станции с работы возвращается? Платформа скользкая, а скорые поезда даже не притормаживают».

На том Уханов закончил лирическое вступление. Бобрик уже смекнул, о чем пойдет речь. Ствол в коробке из-под ботинок под верстаком, руки чесались расстрелять пистолетную обойму прямо в рожу Уханова, сбросить эту падаль в смотровую яму и залить бетоном.

«А что это за мотоцикл? — Уханов поцокал языком. — Какой-то крутой, раритетный». «К мотоциклу лучше не подходи», — посоветовал Бобрик. Уханов сделал шаг назад. «Моему боссу уже известно, что твой напарник выбрал не долги, а свободу, — зло прищурился Вадим Вадимович. — Месяцу не нравятся такие штуки. В наказание он решил накрутить тебе четыре штуки баксов. И скажи спасибо, что дешево отделался. За такие вещи полагается… Сам знаешь что. И обижаться тебе не на кого, только на своего Гудкова. Ты все понял?». Бобрик молча кивнул, в эту секунду все душевные колебания кончились, как отрезало, он принял решение.