Черный август - [8]
Токкафонди был прирожденным оптимистом. Улыбка не сходила с его лица. И в своем довольно юном возрасте он еще не утратил иллюзий насчет важности полицейской службы. Работа доставляла ему удовольствие и позволяла чувствовать собственную полезность. У него была нескладная скошенная голова, большие глаза и большие руки крестьянина. Его крепко сбитое тело с трудом втискивалось в летнюю форму. Подкладка его кобуры для пистолета была грязно-белого цвета. Берет едва держался на макушке большой головы.
– Вы были на Сан-Теодоро прошлой ночью, комиссар?
Тротти кивнул.
– Пойдем выпьем кофейку – настоящего.
Молодой полицейский покачал головой:
– Нужно ехать на реку. Почему бы и вам с нами не поехать?
– Да не убежит твоя работа, – Тротти перешел на диалект, – никто никуда не денется. А мне нужно выпить кофе.
Громкий возглас:
– Машина готова, Токка?
Вскинув густые брови, Токкафонди обернулся. Перескакивая через две ступеньки, выставив одно плечо вперед, вниз по лестнице бежал Педерьяли. Он кивком поприветствовал Тротти, застегивая на ходу свою темно-синюю рубашку. На лбу у него блестели капли пота.
– «Ланча» у подъезда.
– Тогда поехали, Токка.
Взволнованный, улыбающийся, Токкафонди повернулся к Тротти и схватил его за руку.
– На реке самоубийство. Вся пожарная команда уже на ногах. Отряжают водолазов.
– Хватит с меня трупов.
– Утонула женщина. Она оставила записку.
– Мне нужно выпить кофе, – сказал Тротти, но позволил Токкафонди отвести себя к блестевшей на утреннем солнце «ланче».
– Да не убежит ваш кофе, комиссар.
Визжа шинами и завывая сиреной, полицейский автомобиль повернул на Новую улицу. Педерьяли быстро вел белоголубую машину в направлении Крытого моста, к неторопливым водам По.
Возбуждение молодых полицейских передалось и Тротти.
Он вдруг почувствовал, что улыбается, начисто забыв о своем кофе. И о начальнике квестуры тоже.
Женщины Борго-Дженовезе одевались в черное и обычно ходили стирать грязное белье на реку. Потом все обзавелись стиральными машинами, и прачки исчезли. Тридцать с лишним лет они жили только в воспоминаниях да на фотографиях, висевших в соседней кондитерской. Потом, в начале восьмидесятых, в порыве ностальгии по былой нищете и изнурительному труду отцы города торжественно открыли в честь прачек памятник. Женщина в длинной юбке и широкополой шляпе склонилась за его оградой над лежавшей на козлах доской и в вечном безмолвии стирала белье.
Тротти видел таких женщин перед войной – большие, покрытые волдырями руки и пряди волос на загорелых потных лбах.
Давным-давно.
Операцией руководил Майокки. Он стоял на понтоне. Длинноволосый, в мешковатых брюках, он скорее напоминал студента, чем полицейского. Тротти он приветствовал широкой улыбкой, держа в зубах потухшую трубку.
Пожарник, похожий чем-то на папу Войтылу, отсалютовал:
– Ждем ваших распоряжений, комиссар Майокки!
– Начнем.
Мужчина повернулся и прокричал что-то сидевшим в лодке.
Трехметровая лодка была сделана из красного стекловолокна. Она стояла на якоре в нескольких метрах от берега и, сносимая течением, натягивала нейлоновый канат. По обеим сторонам ее борта белыми буквами было выведено «Виджили дель фуоко», веревочная петля крепилась к гакаборту. Один мужчина в тенниске сидел за рулевым колесом, другой помогал двум водолазам спуститься в воду. Один из водолазов чему-то засмеялся, поправил маску и соскользнул с низкого планшира в реку рядом со своим товарищем. Затем обе фигуры исчезли под темной поверхностью воды.
Токкафонди стоял рядом с Тротти.
– Нам звонили два раза, комиссар.
– Кто поднял на ноги пожарных?
– Наверное, Майокки.
– Добрались они сюда быстро.
– Первый раз позвонили сегодня в четыре утра, комиссар Тротти.
– Звонили в оперативный?
Токкафонди кивнул своей большой головой:
– Женский голос.
– И что сказали?
– Какая-то женщина позвонила по 113 и сказала, что видела у самой воды ворох одежды на одном из понтонов под Крытым мостом. – Молодой человек указал на то место выше по течению реки, где через нее перекинулся мост. До Тротти доносился оттуда грохот машин, от которых в подернутое дымкой утреннее небо поднималось грязное облако выхлопных газов. – Когда мы сюда приехали, только-только рассветало.
– Вы уже тут были?
– И ничего не нашли, – сказал Токкафонди. – Ничего.
– Ложный вызов?
– Мы так и решили.
– Чертово прошлое. – Тротти облокотился на ограду памятника.
– Простите, комиссар?
Тротти указал на бронзовую статую прачки:
– Тогда все было проще. Но ничего хорошего в нищете нет. Если ты бедствовал, тебе приходилось искать работу. А заполучив ее, ты не имел права жаловаться на беспросветный труд и разламывающуюся спину.
