Черный ангел - [46]

— Там видно будет.

— А это ничего, что мы припремся к нему домой, а не, скажем, в театр? Это некультурно.

— Эким ты стал деликатным, Хуанито. С чего бы это? Раньше я за тобой этого не замечал.

— Посмотрел бы я на тебя, если бы тебе дали год условно.

— Ты главное никого там из окна не выкидывай, и все будет в порядке.

— Это не только некультурно, но и подозрительно, — продолжает настаивать он.

— Да успокойся ты, Вано. Все нормально. Среди творческих людей это в порядке вещей. Я по телеку слышал, что Ярослав Евдокимов, когда впервые приехал с Алтайских гор в Москву, пришел со своими рассказами прямо домой к актеру Валерию Золотухину, и последний долго соображал, как бы от него избавиться.

Последний аргумент становится решающим и мы выдвигаемся в сторону центра города.

Двери нам открывает женщина, но не Светлана Воронова-Серпокрылова, а нечто другое — томная особь женского пола с выражением богемной скуки на желтом рано начавшем стареть лице. Из того богатейшего выбора женской одежды, который предлагают рынку современные модельеры-дизайнеры, этой почему-то по душе только красные трусики-веревочки и некая прозрачная накидка, сквозь которую все видно. Во всяком случае, ничего другого на ней просто нет.

Открываю рот, чтобы представить себя и своего коллегу-декоратора, но она, так и не проронив ни слова, ни поинтересовавшись кто мы, откуда, поворачивается к нам веснушчатой спиной и исчезает в одной из комнат. Мы с Вано недоуменно переглядываемся. Прихожая поражает своими размерами. Полагаю, что и сама квартира не маленькая. Атмосфера помещения, кажется, навсегда пропитана дымом табака и марихуаны. Из комнат доносится музыка и разноголосица. В помещении слева, видимо из кухни, кто-то кому-то гнусавым голосом декламирует белые стихи, голимые и скучные, как оттепель под Новый год. В ванной комнате слышны охи и вздохи. Словом, пока ничего подозрительного. Обычная тусовка околотворческой «интеллигенции». Бывал я как-то раз на такой: пустопорожние беседы, типа, о смысле жизни, а вообще ни о чем, под бульканье водочки и попыхивание травки. Та же пьянка, только облаченная в розовые штанишки.

Из комнат поочередно показываются и тут же исчезают в других дверях какие-то люди. Когда я уже собрался схватить за шиворот первого попавшего под руку, чтобы заставить позвать хозяина, в прихожей появляется человек, круглолицый, очень маленького роста в серой костюмной паре и съехавшим на бок галстуком. Он мало напоминает Серпокрылова, если сравнить его с изображением на афише, но от других участников вечеринки, тех которых мы уже заприметили, он, пожалуй, самый свежий, если не считать некоторой лунатичности в его глазах.

— Нам бы с Андреем Серпокрыловым увидеться, папаша, — первым нарушает молчание Альварес. — Мы пришли к нему по очень важному делу.

Пока человек всасывает сказанное, к нам подгребает еще один представитель здешней фауны, на этот раз опять женского пола. Готов спорит на что угодно, что она совсем недавно побывала под асфальноукладочным катком — у нее плоская грудь, плоские бедра, плоское лицо и плоский затылок. В зубах дымит длинная сигарета «More».

— О-о-о, мальчики появились, новые, — радуется она, оценивающе и бесцеремонно разглядывая нас. — Симпатичные. Особенно вот этот лохматенький. Познакомь нас, Сашок.

Сашок рад бы, но не может этого сделать, поскольку сам с нами не знаком. Прихожу к нему на выручку и показываю рукой на «лохматенького».

— Альберт Сливкин, художник-декоратор. А я…

— О-о-о, — перебивает женщина, выдавая свое любимое междометие. — О-о-о! Не тот ли это Сливкин, который совсем недавно устроил скандал в региональном союзе художников, когда залез с ногами на стол и плюнул оттуда председателю союза прямо на лысину?

Так как Альварес тормозит, я опять отвечаю за него.

— Нет, это был другой Сливкин. Альберт еще не настолько знаменит в этих краях.

— Очень жаль, очень жаль, — разочаровывается дама.

— Но у него еще все впереди, — пытаюсь спасти репутацию Альвареса. — Совсем недавно американский журнал «New-York Artist Journal» высоко отозвался о его работах. Там писали, что у Альберта очень удачно сочетаются возвышенные, духовные импульсы с грубым мужским эротизмом. Этакая, сублимация на уровне тонкого и физического уровней.

— Как это мило, мэтр! — женщина едва ли не кидается Альваресу на шею. — Надеюсь познакомиться с вами поближе. А меня зовут Альбина. Вы не находите, мэтр, что нашим именам свойственна некая космическая гармония? Вслушайтесь Альбина и Альберт. Альберт и Альбина. Как это звучит! Как это ласкает слух! Думаю, мы обязательно станем с вами друзьями.

«Только не в этом тысячелетии», — прочитываю я во взгляде Вано и на всякий случай дергаю его за полу куртки, чтобы он не ляпнул это вслух. Мой жест снимает Альвареса с ручника. У него наконец-то прорезается голос.

— Мы обязательно с вами познакомимся, близко, может даже ближе чем вам хочется, — обещает он, — но сейчас мы хотели бы поговорить с Андреем Серпокрыловым. Где он?

— Андрэ опять нажрался, — отвечает женщина. — Вы можете найти его в спальне. Он отдыхает. Не уверена, что у вас получится до него достучаться.