Черный ангел - [40]

3

Как установило расследование, о результатах которого по большой дружбе, долгих уговоров и разливанного моря пива сообщил мне Жулин, наезд на Воронова, приведший к его смерти, был сделан на автомобиле «Москвич-412», который был найден брошенным за два квартала от места происшествия. Драндулет принадлежит продавцу магазина «Быттехника» некоему Сидорову, который сам совершить наезд не мог, ибо находился в этот момент на рабочем месте, о чем свидетельствуют все его коллеги и бывшие на тот момент покупатели. «Москвич» был просто угнан, о чем его хозяин не подозревал, до тех пор, пока к нему на работу не пришли компетентные товарищи с ордером и не начали выкручивать руки.

Один свидетель, пожилой мужичок-пенсионер, который выгуливал свою собаку, показал, что видел как из «Москвича» выскочил человек в спортивном костюме и форсированным темпом скрылся в подворотне проходного двора. К сожалению, расстояние от него до автомобиля было приличное, а зрение у свидетеля, наоборот, плохое и, по его собственному признанию, опознать этого человека свидетель ни за что бы не смог. Он сказал только, что у человека, которого он видел, были короткие темные волосы, подстриженные под ежик.

Архиепископ оказался человеком весьма последовательным: он ни словом не обмолвился, ни оперуполномоченным, ни следователю, о том, что покойный Гедеон Воронов подозревался им в воровстве денег, благо за долгую жизнь накопил опыт общения с представителями правоохранительных органов и знал как с ними разговаривать, чтобы запудрить мозги.

— Я прекращаю частное расследование, — решительно заявляет Феодосий на нашей следующей встрече. — Воронов, царство ему небесное, мертв. Куда он спрятал деньги, мы никогда не узнаем. Загородного дома у него нет. К родственникам он бы деньги не повез, потому что пришлось бы их посвящать, а квартиру его вы проверили.

— Да, но я не поднимал паркет и не распарывал подушки, — вставляю я.

— Только этого еще не хватало! — пугается Феодосий. — Возможно, он спрятал кейс с деньгами в камеру хранение. Если это так, то номер ячейки и код он унес с собой в могилу. Когда-нибудь служащие камеры хранения обнаружат деньги, но доказать что они принадлежать мне я не смогу. Все, что мы могли с вами сделать, мы сделали.

— Нет. Мы продолжаем расследование. Остановить его на этой отметке было бы очень некрасиво с любой стороны.

— Я, конечно, понимаю ваше желание получить обещанные мою проценты, — кивает головой владыка, — любовь к золотому тельцу в современных людях, воспитанных на антидуховных ценностях, особенно сильна, но…

— Золотой телец здесь совершенно не причем. Нет, сказать, что деньги меня не интересуют, было бы неправдой, но и свою работу я тоже люблю. Мне нравится заниматься сыском и я не успокоюсь, пока не проверю все версии.

— А какие у вас еще версии?

— Наличие у Воронова сообщников. Если они были, то его смерть под колесами автомобиля может быть далеко не случайна! Что если, не решившись взять деньги в одиночку, он привлек на свою сторону третье лицо или лиц, которые потом избавились от него. Есть и еще нюанс, если хотите знать, нам с вами крупно повезло, что следователь, занимавшийся гибелью Воронова, провел это дело очень безалаберно, хотя человек он, в принципе, добросовестный, я его хорошо знаю. Просто в последнее время на него навалилось много бытовых проблем — тяжело больная, прикованная к постели супруга, за которой надо ухаживать, двое малышей, один ходит в детсад, другой в младший класс школы. За всем этим ему надо успеть. Неудивительно, что он поторопился посчитать смерть отца Гедеона, как непреднамеренное убийство, результат действия хулигана-угонщика, и забросить дело в архив. Один глухарем больше, одним меньше. Но если все-таки он завтра вызовет меня к себе повесткой и, предупредив об ответственности за дачу ложных показаний, спросит, а чего это вы гражданин Лысков так зачастили к архиепископу Феодосию Луцкому, а не связаны ли ваши визиты с гибелью Воронова, я окажусь в очень затруднительном положении. Что я должен буду ему отвечать?

Архиепископ, не готовый к такому повороту событий, долго смотрит на меня.

— Значит, вы думаете, что смерть Воронова, это не несчастный случай? — медленно говорит он.

— Да.

— Основание?

— Слишком вовремя он погиб — вот мое основание. И не говорите, что вы сами, такой бывалый человек, не думали над этим.

Святой отец не знает, что ответить. Либо не хочет.

— Мы продолжаем расследование? — уточняю я.

— Похоже, вы не оставляете мне другого выбора, — вздыхает собеседник. — С чего продолжим?

— С начала, святой отец.

Я прошу Феодосия очертить круг знакомых отца Гедеона, с которыми он общался и мог иметь доверительные отношения. О друзьях и знакомых Воронова среди мирских речь не идет, так как если таковые и были, то сам архиепископ о них ни сном, ни духом. Что же касается тех, кто так или иначе связан с церковью, то круг этот получается настолько широким, что на проверку всех тех, кто в него входит, понадобятся долгие месяцы. Не последний вопрос, как проверять? Устанавливать за каждым их них слежку — людей не хватит, а приставать к каждому с расспросами, где он был и что делал, когда погиб Воронов, может навести людей, что со смертью священника что-то нечисто. Клиент же наш больше всего боится именно огласки и не хочет выносить сор из избы. За то время, что провожу в компании осточертевшего мне Феодосия, я успеваю тысячу раз пожалеть о том, что поддался минутному порыву и настоял на продолжении расследования.