Черным по черному - [11]

Дорога вилась теперь среди высоких сосен, и холодный воздух был пропитан запахом смолы. Даффи глубоко вдохнул и счастливо улыбнулся. «Наконец запах дома, — подумал он. — Австрия, мне так тебя не хватало».

И тебя, Ипифания, признался он неохотно. Милосердный боже, Даффи неожиданно почувствовал себя старым, у нее, поди, уже ребенок. А то и двое. Но, возможно, — воодушевился он, — что этот треклятый Хальштад однажды свалился с лошади на соколиной охоте и теперь она богата и одинока. Хо-хо! Конечно, она, может, и разговаривать со мной не станет: «Эй, слуга, вылей ночной горшок на этого бродягу у дверей». Тут последовало мгновенное видение оскверненного и обезумевшего Даффи, который врывается на пир через окно, точно омерзительный призрак.

Мерный топот подков прервал его грезы. Он обернулся — в пятидесяти шагах позади него лениво трусил на лошади здоровяк в шнурованном кожаном колете, с луком охотника на серн. Даффи приветствовал его взмахом руки, но, не желая вступать в разговор, не замедлил движения.

Наконец, он сосредоточился на том, что тревожило его сильнее всего. «Неужели, — неохотно спросил он себя, — я сделался горьким пьяницей? Я пристрастился к вину лет с одиннадцати, но прежде оно никогда не вызывало галлюцинаций или потери памяти. Знаешь, друг, ты с каждым днем стареешь. И уже не можешь пить, как в двадцать лет. После этого путешествия временно перейду на пиво, да и то в разумных количествах, — зарекся он. — Без сомнения, я не хотел бы снова увидеть козлоногих людей».

Дорога пошла круче. По левую руку возвышался глинистый склон в коричневом ковре из сосновых иголок, справа такой же склон уходил вниз. Высокие сосны поднимались с каждого пригорка, точно рассевшиеся рядами зрители в пышных зеленых уборах. Пение птиц разносилось по лесу, а сидящие на верхних ветвях белки с большим интересом разглядывали коня и всадника. Даффи с гуканьем хлопал в ладоши, и белки бросались наутек.

Он поравнялся с еще одним всадником — жирным монахом на заморенном осле. Человек, похоже, спал, покачиваясь в седле, доверив выбор пути своей кляче. Для этого времени дорога весьма оживленная, отметил Даффи.

Внезапно стало тише. Что за звук прекратился? Ну да, стук подков лошади охотника на серн. Даффи снова обернулся и мигом слетел на землю, когда стрела с железным наконечником прошила воздух в шести дюймах над лукой его седла. Неловко перекувырнувшись на тропинке, размахивая в воздухе сапогами, он поехал вниз по крутому склону. Футов тридцать он проделывал борозды в грязи и сметал сосновые иглы, а потом судорожно ухватился за торчащий корень и поспешно поднялся на ноги. Сейчас он находился позади широкого ствола и молил бога, чтобы его не было видно с дороги.

Дрожащей рукой в перчатке он стер с лица холодную грязь и отдышался. «Разбойник, клянусь богом, — подумал Даффи. — Надеюсь, он не тронет бедного монаха. Третье покушение на меня за три дня. Недурное совпадение». Да, всего-навсего совпадение, твердо заверил он себя.

— Ты видел тело? — спросил кто-то на дороге.

— Болван, говорю тебе, ты промахнулся, — последовал ответ. — Стрела улетела в лес. А он прячется где-то внизу.

После длительной паузы первый заговорил снова, уже спокойнее:

— Просто великолепно.

«Кто же второй? — подумал Даффи. — И где монах? Или второй и есть монах? Дорого бы я дал, чтобы видеть дорогу».

— Эй! — закричал один. — Я знаю, ты меня слышишь. Выходи, мы ничего тебе не сделаем.

Как бы не так, невесело усмехнулся Даффи. Как бы не так, приятель.

— Ты знаешь, у меня лук. Я могу просто выждать. Ты рано или поздно вылезешь, и я пущу стрелу тебе в глаз.

«Ну, коли на то пошло, — возразил про себя ирландец, — я могу дождаться темноты, потом незаметно выберусь на дорогу и перережу твое крикливое горло. Вот только как с моим конем и припасами? Странные разбойники вы двое, раз предпочитаете всадника коню».

Некоторое время на дороге было тихо. Потом послышались треск и чавканье грязи под ногами двух спускающихся людей.

— Осторожнее! Ты его видишь? — крикнул один.

— Нет, — отозвался другой. — Куда ты? Нам надо держаться рядом.

Когда Даффи рассчитал, что один из них готов поравняться с его деревом, он вытащил рапиру и выпрыгнул из-за ствола. Это был жирный монах с длинным мечом в руках. Он в ужасе завизжал и парировал выпад Даффи скорее по воле случая, чем за счет навыка. Монах навалился на ирландца, и оба поехали по скользкому склону, скрестив клинки, лишенные возможности как-то затормозить свое скольжение. Удерживая клинок монаха, Даффи попытался обернуться и посмотреть, что у них на пути. «Толстая ветка мне в спину, — мрачно предположил он, — положит конец этой забаве».

Длинная волочащаяся ряса монаха задела за выступ скалы, и он повис как на крючке, так что клинки расцепились, а Даффи поехал дальше. Высвободившись наконец из неловкого корпс-а-корпс, ирландец мигом затормозил носками сапог, правой рукой и рукоятью рапиры и вскоре остановился, отправив вниз по склону маленькую лавину грязи. Затем занял устойчивую позицию, вдавив подошвы в почву.

Второй разбойник поспешно спускался по склону, но был еще довольно далеко от монаха и Даффи.