Черные земли - [31]

Дед Михей осторожно подошел к неширокому кругу серой золы, оставшейся от костра диверсантов. Посредине его сунул железный щуп. В земле оказалось что-то твердое. Старик повозился и обнаружил под золой железный ящик. Заделав все снова так, как было до сих пор, дед Михей решил идти в Бугровой сам.

Ленька остался один. Дотемна он сидел на дереве. Наблюдая за островом, повторял наказ деда:

- Появится - бей дробью по ногам… Появится - по ногам…

…Дед Михей уже шагал по дороге в поселок, когда пошел мелкий, осенний дождь; шурша в траве, он поил сухую степь.

* * *

Кондаков, задыхаясь от усталости, без отдыха спешил к острову. Он уже видел себя там, представлял, как отроет все закопанное ими и опять вывернется! Он так ярко видел дальнейшее, что забывал о настоящем, и несколько раз сбился с пути. Распутывая тропы, начинал злиться и от этого еще дольше не мог сориентироваться. Прошло больше половины ночи, прежде чем он отыскал самый короткий путь к острову и, как ему показалось, быстро пошел вперед. Но шел он медленно: голодовка сказывалась. Отощавший, обросший, он походил на дикого зверя. Не скоро он вышел к болоту, за которым высился остров, заросший ивами. Вышел и вдруг увидел, что на востоке уже начало сереть. Его покинули силы.

«Не успею до света перейти болото! - чуть не закричал Кондаков. - Надо вернуться!» - и все же шагнул в воду, видя перед собой свои ящики. Ящики, которые спасут ему жизнь.

Он до колен увяз в грязь. С трудом вытащил ногу, еле переставил ее. Сердце бешено колотилось. Дышал он тяжело, со злым хрипом. Сцепив зубы, выпрямился и упрямо устремился к острову.

- Надо успеть! Успеть! Пока не рассвело! Надо! - повторял он при каждом шаге. - Надо!

Кондаков шел к острову. Он уже был около берега, когда далеко в море показалось солнце и вокруг стало светло.

Глава четырнадцатая

Ленька заметил человека, когда тот был еще посредине болота. Он шел толчками, будто с каждым шагом собирался побежать.

- Он! - прошептал Ленька. Ему даже показалось, что он видит широкоскулое лицо, злые глаза, ощупывающие Леньку так же, как и тогда в доме. Ему вдруг стало страшно от этого взгляда.

Ленька кубарем скатился с ивы.

- Идет! - прошептал он.

Дед Михей, ночью вернувшийся из поселка с Захаровым, посмотрел на старшего лейтенанта.

- Ну вот, дождались, - сказал он. - Мы его с тобой, Леонид, как гостя, ждали, провалиться бы ему в тартарары!

Захаров быстро поднялся на дерево.

Из болота выходил диверсант. Таким и представлял его себе старший лейтенант. Как хищник, спешил в затаенное логово Кондаков. Он шагнул на остров, пригнулся и побежал к зарослям. Старший лейтенант слез с ивы, посмотрел на деда Михея. Тот улыбнулся. Потом повернулся к встревоженному медлительностью старших внуку, сказал:

- Сам идет.

- Товарищ старший лейтенант, дедушка, капитан всем говорил… чтобы обязательно живым, - прошептал Ленька.

В конце острова тревожно застрекотала сорока. Всем стало ясно, что диверсант вышел на тропу, которая приведет его к поляне, где зарыты ящики.

- Пошли, - скомандовал дед Михей и повел всех по тропе, давно тщательно расчищенной от сушняка.

Шли бесшумно. Сорока, растревожив синиц, изредка верещала на опушке. Значит, диверсант вошел в чащи, куда эта белобокая вещунья не особенно любит залетать. Но тут подняли писк синицы.

Дед Михей вышел к поляне, что-то тихо спросил у Захарова. Тот согласно кивнул головой.

- Лень, затаись здесь, - прошептал дед Михей. - А как мы начнем его крутить, давай на помощь. Только осторожно.

- Быстренько, Леня, - подтвердил Захаров.

Ленька, не производя даже шороха, скрылся в зарослях. Дед Михей замер перед самым выходом тропы на поляну. Захаров прошел несколько шагов вперед по тропе и исчез.

Писк синиц приближался. Вот одна из них вылетела на полянку, присела на ветку, под которой лежал Ленька, повела головой, посмотрела вниз. Ленька не шелохнулся. Птица перестала интересоваться им, вновь затренькала, запищала, видя человека на тропе.

На повороте показался высокий, худой, в залитой кровью фуфайке, диверсант. Он шел, озираясь по сторонам. Широкоскулое лицо, заросшее черной дремучей щетиной, было страшно. В правой руке он сжимал пистолет, чуть поводя им из стороны в сторону, готовый нажать спуск при малейшем шорохе. Увидев полянку и на ней нетронутый круг золы от своего костра, Кондаков улыбнулся. Облегченно вздохнув, выпрямился и, не озираясь, быстро зашагал по тропе: он видел полянку, видел, что грузы целы! Вывернулся!.. От этой мысли Кондаков засмеялся, хрипло, с подвывом.

У Леньки сжалось от страха сердце, он тихо вздрогнул. Сидевшая над ним синица с писком прыгнула вниз. Диверсант хотел оглянуться, но от удара старшего лейтенанта полетел вниз лицом. Падая, он нажал на спуск. Блеснуло пламя выстрела. В следующую секунду дед Михей уже сидел верхом на Кондакове и, заломив ему руки за спину, вязал их веревкой. Ленька бросился помогать.

Связанного диверсанта дед Михей и Захаров оттащили к дереву, привалили спиной к стволу. Кондаков открыл глаза, с дикой злобой посмотрел вокруг.

- Леонид Прохорович, - попросил дед Михей Леньку, - подай лопату.