Черные Земли - [14]

– Хорошо, а что же вы сами предложите? – поинтересовался Дэмьен. – Я вас слушаю.

Ледяной взгляд Охотника остановился на девочке.

– Вам прекрасно известно, что я предложу, – прошипел он. И в голосе у него прозвучал смертный приговор. – Мой ответ вам прекрасно известен.

– Нет, – разгадав его намерения, возмутилась ракханка. – Вы не имеете права…

– Ага. Возвращаемся к вопросу о морали? Или мы уже позабыли урок, преподанный нашим врагом? Если мы хотим добиться успеха, то должны быть готовы на любые жертвы. На любые, не правда ли?

– Что-то я не помню такого урока, – буркнул Дэмьен.

А Хессет добавила:

– Она же еще ребенок…

– И вы полагаете, что я позабыл об этом? У меня, любезная ракханка, были и собственные дети, не так ли? Я вырастил их, я их воспитал, а когда они встали на моем пути, я их убил. Детьми, знаете ли, можно пожертвовать.

– Двумя, – вмешалась Йенсени.

Охотник от изумления заморгал.

– Что такое?

– Двумя детьми, – повторила девочка. Ее тонкий голос дрожал. – Вы убили только двоих детей.

На мгновение он недоуменно уставился на нее. Или, может быть, испуганно? Потом резко отвернулся, схватил кошелек, сунул его в карман туники.

– Вы нашли ее, – злобно бросил он Дэмьену. – Вы от нее и избавитесь!

Однако священнику показалось, будто в голосе Тарранта прозвучало и нечто иное, кроме естественного гнева, нечто куда менее самовластное. Неужели Охотник боится?

И тут же посвященный исчез, грохнув за собой дверью. По всей комнате заклубилась пыль.

– Это правда? – спросила у Дэмьена Хессет. – То, что она сказала.

Священник посмотрел на девочку и понял, что и его самого охватил страх. Действительно ли столь необузданно ее могущество или речь должна идти всего лишь о душевной нестабильности? Но как можно с полной гарантией отличить одно от другого?

– Насчет чего?

– Насчет его детей? Что он убил не всех?

Дэмьен отчаянно зажмурился.

– Не знаю. Церковь утверждает… нет, Хессет, я этого действительно не знаю. – Он посмотрел на дверь, столь решительно и бесповоротно захлопнутую Таррантом. – Пожалуй, мне лучше отправиться вслед за ним.

– Дэмьен…

– Он прав: мы не можем терять здесь времени…

«И не можем позволить себе раскол сейчас, когда мы оказались на расстоянии практически одного удара от нашего врага», – мысленно добавил он.

Подхватив куртку, он устремился к выходу, но голос Хессет заставил его замереть на пороге:

– Должно быть, это приливное Фэа, Дэмьен.

Он обернулся. Он не поверил собственным ушам – и понял, что это написано у него на лице.

– Ты уверена?

Хессет кивнула.

– Но ведь люди не могут…

Он не закончил фразу. Сама такая возможность казалась полностью исключенной.

– А может, теперь уже могут? – тихим голосом возразила ракханка. Она вновь притянула к себе девочку и гладила ее по волосам наполовину выпущенными когтями. – Может быть, ваше племя наконец приспособилось к условиям нашего мира. Когда-то вы ведь и земной Фэа пользоваться не умели, а сейчас посвященные обретают этот дар без каких бы то ни было усилий со своей стороны. Может быть, само Фэа может изменять людей – конечно, медленно, на протяжении многих поколений.

По спине священника побежали мурашки. Если Фэа способно видоизменять человека так, как она видоизменяет аборигенов… Он посмотрел на получеловеческий облик Хессет, на чисто человеческие формы ее тела, и невольно задрожал. А что, если адаптация к здешнему миру означает необходимость пожертвовать самой человеческой сущностью? Что, если ценой универсального Видения станет полная утрата человеческого наследия?

Но он не мог позволить себе размышлений на эту тему. Сейчас, во всяком случае. Это была совершенно неизведанная область страха, а с него сейчас более чем хватало и имевшихся опасностей. Он потянулся было за мечом, но затем решил не брать его с собою. Такое и впрямь выглядело бы слишком подозрительно. Он взял вместо этого охотничий нож и сунул его в карман, где тот не должен был привлечь к себе ничьего внимания.

– Оставайся здесь, – приказал он Хессет. – И позаботься о ней.

– Не оставляйте меня, – прошептала девочка.

Он посмотрел на нее и понял, со всей отчетливостью и бесповоротностью, что Таррант прав, что взять ее с собой означает подвергнуть и себя, и миссию совершенно непредсказуемому риску, что девочка может навлечь на всех гибель… Но она знает дорогу. Она видела Черные Земли. Так что же рискованней: взять ее с собой или отправиться в путь вслепую, на собственных ошибках и ранах распознавая одну ловушку за другой, одну опасность вслед за другой? И внезапно он утерял веру в правоту Тарранта. Внезапно он уже ни в чем не был уверен.

– Я вернусь, – пробормотал он.

И, плотно закрыв за собой дверь, отправился на поиски Охотника.

Прохладная ночь. Тяжелый воздух, пропитанный запахами рыбы, мучнистой росы и человеческих испражнений. Дэмьен сделал глубокий вдох, словно надеясь по запаху определить, в какую сторону отправился Охотник. Мимо него, пошатываясь, пробрела «ночная бабочка», пробормотав пьяное извинение после того, как врезалась плечом в кирпичную стену. Молодой человек бросился к ней на помощь – и от стены они отошли уже вместе, весело обмениваясь какими-то непристойностями. «Городская жизнь», – подумал Дэмьен. Такое творится к каждом городе. В конце концов, все они на одно лицо.