Черные волки, или Важняк под прицелом - [7]

— Ответь сам, — с улыбкой сказал Апостол.

— Он отступился. Бросил ее ради меня. Хотя сам эту сучку любил. Он мне как брат, понимаешь? — Боровой прищурил недобрые глаза. — Вот ты бы, например, как на его месте поступил? Отступился бы, чтобы дать дорогу мне?

— Боюсь, что нет, — ответил Апостол.

— То-то и оно.

Боровой замолчал. Апостол тоже не спешил говорить. Молчание длилось почти минуту. Снова начал накрапывать дождь, намочив сигарету Борового. Наконец Апостол решил прервать молчание и спросил прямо:

— Что ты решил, Боров?

Боровой отшвырнул сигарету, поднял на Апостола мрачный взгляд и резко спросил:

— Ты уверен, что Кержнер предаст?

— Уверен, — спокойно ответил Апостол. — Не сегодня, так завтра. Он захочет уйти, но отпускать его нельзя. Так что ты решил?

— Если Кержнер мешает нашей борьбе, Кержнера не станет, — сухо и спокойно ответил Боровой.

5

— Нет, — сказал Кержнер. — Давайте без меня. Меня что-то ломает.

Боровой усмехнулся. В его темных, глубоко посаженных глазах полыхнул холодный огонек.

— В каком смысле? — спросил он.

— В прямом, — ответил Кержнер. — Заболел, наверное.

— Чем?

— Не знаю. Простыл.

Кержнер встал со стула и подошел к плите. Пока он ставил чайник на плиту, Боровой пристально смотрел на его кучерявый затылок. «Неужели правда? — думал он. — Да нет, не может быть. Лажа какая-то. Серега правильный пацан. Он не может быть предателем».

— Слушай, Серый, — медленно начал Боровой, — че за фигня с тобой происходит? Я тебя не узнаю. Не по-пацански себя ведешь.

— Со мной все в порядке, — огрызнулся Кержнер. Глянул на друга через плечо и мрачно добавил: — А вот с тобой? Что происходит с тобой?

— Ты это о чем? — поднял брови Боровой.

— Да так, — сказал Кержнер небрежно, — ни о чем.

— Нет, братан, ты уж договаривай, раз начал. Тебе что-то не нравится?

— Да. Я… — Кержнер мучительно наморщил лоб, затем махнул рукой: — А, ладно, забудь. Заболел я, понял?

Он затушил спичку и подошел к столу. Сел на табуретку, протянул руку за сигаретами. Боровой быстрым движением перехватил его руку. Потом сгреб в пригоршню ворот рубашки Кержнера и притянул его к себе.

— Что случилось, братела? — процедил он сквозь зубы. — Ты мне скажешь?

Друзья пристально смотрели друг другу в глаза. На этот раз Кержнер не отвел взгляд.

— Не хочу убивать, — тихо сказал он.

— Убивать? — не поверил своим ушам Боровой. — Ты кого имеешь в виду? Того черномазого?

Кержнер усмехнулся.

— А ты еще кого-то убил? — с мрачной иронией поинтересовался он у Борового. Затем покосился на судорожно сжатые пальцы Борового, неприязненно дернул уголком губ и холодно добавил: — Убери руку, Боров. Рубашку помнешь.

Боровой убрал. Усмехнулся и пригладил ладонью его примятый воротник.

— Зря паришься, Серый. Убийств больше не будет.

Кержнер недоверчиво прищурился.

— Не будет? Ты… ты правду говоришь? Боровой небрежно дернул плечом и сказал:

— Я тебе когда-нибудь врал?

— Вообще-то нет, — ответил Кержнер.

— Тогда зачем спрашиваешь? — Боровой улыбнулся и обнял друга за плечи. — Эх, братела, нам ли быть в печали. А ну, взбодрись! — Он слегка встряхнул Кержнера. — Сколько лет мы друг друга знаем, а? И ты до сих пор мне не доверяешь?

— Да, извини. Просто я… Когда я его ножом… Мне не понравилось… Меня даже стошнило.

— Я понимаю, — кивнул Боровой. — Мне и самому эта бодяга не по душе. Я ж не зверь.

— И ты на меня не обижаешься?

— Я что, похож на обидчивую целку? Все в порядке, братела. Больше никаких ножей. Зуб даю! У тебя чайник кипит. Сообразишь мне кофейку?

— Да. Конечно. Только у меня растворимый.

— Да мне все равно.

Через пару минут Кержнер поставил перед Боровым чашку с кофе. Кержнер, откинувшись на спинку стула, наблюдал за ним в насмешливый прищур.

Когда оба уселись за стол и принялись за кофе, Кержнер поинтересовался:

— Слышь, Боров… Я чего-то не понял — так куда вы едете?

— Да за город, в Луговое.

— Погоди… Это цыганский поселок, что ли?

— Ну.

— Вот ни хрена себе. Мы же там были в прошлом году! Помнишь, как стекла у чурок били? Вот умора была, да?

— А то, — усмехнулся Боровой. — Повеселились нормально. И сейчас повеселимся.

— Опять стекла? Боровой покачал головой:

— Не. Решили устроить небольшой фейерверк цыганчарам.

— Хотите запалить пару цыганских хибар?

— Угу. Думаю, это будет весело.

— Это другое дело, — с облегчением сказал Кержнер. — На это я готов.

Боровой насмешливо дернул щекой:

— Забудь, братела. Ты слишком впечатлительный. Не хочу, чтобы ты стал психом. А то еще будешь просыпаться по ночам и орать, как будто тебя режут.

Кержнер нахмурился.

— Кончай прикалываться, Боров, — обиженно сказал он. — Я еду с вами.

— А как же твоя работа? Кстати, ты все еще там же? Охранником в магазине?

— Угу. Но насчет этого не парься. Я поменяюсь со сменщиком, чувак мне должен. Так во сколько мы выезжаем?

Боровой посмотрел на часы.

— Через полтора часа. Так ты точно едешь?

— Точно, — кивнул Кержнер. Боровой обнял его за плечи и встряхнул.

— Молодца, братела, — тихо сказал он. — Я знал, что ты с нами.

6

Вечер выдался теплым. В небе светила полная луна. Мельник шел впереди и освещал фонариком широкую лесную тропу. От машины отошли уже метров на четыреста. С каждым шагом темнота вокруг сгущалась.