Черные руны - [11]

– Не нужно, – ответили они в один голос, не обращая внимания па слова соболезнования по случаю смерти старика.

Рыбаки отошли в сторону.

– Яблоко от яблони недалеко падает, – говорили они.

– Их никогда особенно не любили, – сказал старый добряк Торви.

– Да, уж точно, по ним видать, что воспитывали их не для того, чтобы они потом скулили и жаловались.

Покончив с рыбой, братья отнесли покойника в лодку и поплыли домой.

Похороны прошли как положено; и вот они снова в море, ловят рыбу. Йоун считал естественным, что он теперь зa старшего, а Ислейвуру не хватало мужества возразить: ведь он сплоховал в решающий момент, и ему неприятно было говорить об этом, хотя в то же время он стыдился, что позволяет младшему брату командовать собой. Они почти не говорили друг с другом, разве что в случае крайней необходимости.

Не пригодились и речи, которые Ислейвур, сидя в лодке, составлял для Йоусабет. Он больше не встречал ее, хотя братья часто бывали в поселке с рыбой. Но он собственными глазами видел, как она исчезла в сарае с Йоуном, и пробыли они там так долго, что из поселка братья вышли гораздо позже намеченного срока. Йоун тогда был навеселе и, пока они плыли, все время пел. После этого Ислейвур вообще перестал разговаривать с братом, даже когда тот обращался к нему по делу.

В этот сезон погода не баловала рыбаков. Часто и подолгу шли дожди. Шторм ворочал морскую пучину, лепя из нее долины и горы, которые тотчас обрушивались вниз, засасывая в бездну все, что находилось на поверхности, а затем гневный океан выплевывал назад свою добычу, истерзанную и изуродованную. Маленькие, утлые рыбачьи суденышки не в силах были противостоять этому буйству воды и воздуха, хотя управляли ими с большим искусством и необычайным мужеством; и даже когда лодки стояли у причала, нужно было тщательно следить за ними чтобы не понести ущерба. Временами плотный туман окутывал землю и море, словно замышляя сбить с пути бедных рыбаков, чтобы те никогда больше не увидели своего дома, жен и детей.

Нельзя сказать, что в ненастные дни братьям было очень приятно сидеть вдвоем в своей хижине. Стоило погоде чуточку улучшиться, они выходили в море и иной раз были единственными, кто отваживался на это: рисковать жизнью их научил отец. Когда же приходилось огорчать на берегу, они молча сидели или лежали в своих постелях. Никто не заходил к ним потолковать, да и они тоже ни к кому не ходили. Молчание и ненависть заполнили ветхую рыбацкую хижину, так же как и существование двух молодых мужчин, и даже крыса, пробегавшая по полу к норе, была для них приятным разнообразием. С полнейшим безразличием они готовили себе пищу, ели, иногда выходили погулять и по очереди спускались к причалу посмотреть, цела ли лодка, а возвращаясь назад, не говорили, в порядке ли она или ее разнесло в щепки; спали мертвым сном без сновидений, поднимаясь навстречу новому дню в том же настроении, что и раньше. Когда обломком дерева вдребезги разбило окно, братья и пальцем не пошевельнули, и ветер свободно неистовствовал в хижине, завывая и свища; быть может, это вносило в ах жизнь какое-то разнообразие. Правда, позже окно кое-как починили: Йоун нашел на выгоне овечий труп и запихнул в оконный проем, который приходился как раз над его постелью, в головах, и ветер и дождь доставляли неудобство прежде всего ему. Света в хижине от этого отнюдь не прибавилось: если дверь закрывали, внутри было темно, как в могиле.

Но вот снова установилась хорошая погода, и снова они вышли в море, с безрассудной смелостью проводя там дни и ночи.

Так – без каких-либо стоящих новостей – прошло лето, и однажды братья сцепились всерьез. Как обычно, все началось с мелочи.

Братья устанавливали лодку на стапель из китовых костей, чтобы спустить ее на воду, и Йоуну вдруг показалось, что под днище следовало бы подложить другое ребро, Ислейвур не соглашался.

– Принеси ту кость, – приказал Йоун.

И тогда Ислейвур нарушил молчание старинным изречением:

– Командовал бы я, когда б мне подчинялись.

Стиснув зубы, Йоун крикнул брату:

– Принеси кость!

Теперь драка была неизбежна. Молодые парни, стоявшие поблизости, сперва со смехом подзадоривали их. Но когда драка приняла настолько серьезный оборот, что могла окончиться увечьем или даже убийством, пожилые рыбаки разняли братьев.

На следующее утро Ислейвур пешком шагал домой. Йоун, не желая уступать, вышел в море один.

Ислейвур направлялся в поселок, чтобы встретиться с торговцем Вальдемаром. Умолчав о многом, он сообщил ему о своих трудностях в отношениях с братом.

Торговец долго молчал: плох тот совет, который дается сразу, без задержки. Выяснив возраст братьев и все взвесив он вынес решение: поскольку Ислейвур уже совершеннолетний, а Йоун нет, то легко можно наказать Йоуна и умерить его заносчивость с помощью мер финансового характера.

Тут Ислейвуру открылась доселе неведомая возможность отомстить брату и захватить власть. Но хотя путь этот был абсолютно законным и соответствовал всем установленным правилам, ему недоставало мужества решиться на столь рискованное предприятие. Он прекрасно знал, что ему не удержать Йоуна в подчинении и что ему следует вернуться домой: нежелательно оставлять брата без присмотра, когда неподалеку Йоусабет.